Личник - Игорь Валериев

— И вы, Тимофей Васильевич, решил провести революционные изменения в жизни крестьян, которые проживали на вашей земле? — улыбаясь, спросил цесаревич.

— Ваше императорское высочество, не на моей, но и крестьянам она не принадлежала. После реформы шестьдесят первого года прошло уже тридцать лет, а крестьяне в Курковицах всё ещё оставались временнообязанными. С учетом того, что в девяносто первом и девяносто втором году был неурожай, положение их было очень тяжёлым. Долг за землю значительно увеличился, а чтобы выжить, по окончании крестьянских работ два года подряд они уходили кусочничать.

— Что, простите, делать? — переспросил Николай.

— Собирать милостыню в виде кусков пищи, — ответил я.

— Как такое могло произойти? — удивился наследник престола. — Насколько мне преподавали, то проведенные реформы и государственная поддержка должна была привести к тому, что крестьяне должны были уже получить свою землю и стать крепкими крестьянами-собственниками.

— Как мне объяснил мой управляющий имением Сазонов, тот средний надел в три десятины, который был выделен крестьянской семье, явно не достаточен для её кормления. Кроме того, помимо отрезков, которыми пользовались помещики при выделении наделов, другими инструментами ущемления прав крестьян были переселения на неплодородные земли, лишение выпасов, лесов, водоёмов, загонов и других необходимых каждому крестьянину угодий. Трудности для крестьян представляла и чересполосица, вынуждавшая крестьян арендовать у помещиков земли, которые вдавались клиньями в крестьянские наделы, — я даже удивился про себя. Слова, которыми мой управляющий делал мне доклад о финансово-хозяйственном состоянии имения и Курковиц, легко всплывали в голове и ложились на язык.

— А я не вникал в этот вопрос. Управляющие на это есть, — задумчиво произнёс генерал-губернатор. — И что за преобразования вы, Тимофей Васильевич, провели?

— Да я ничего и не проводил. Просто разрешил потратить деньги на проект, который давно вынашивал мой управляющий имения. Подкинул ему ещё пару идей про картофель и животноводство. Вроде бы получилось неплохо. Вместо трёх тысяч месяц назад управляющий перевел мне на счет три с половиной тысячи рублей дохода за этот год. При этом, в письме доложил, что кусочничать в прошлом году никто не ходил. Все живы, сыты. Долги покрывают. Ещё три крестьянских семьи попросились в общину Курковиц.

— И что же за проект? — опять задал вопрос барон Корф.

— Сазонов предложил погасить долги казне за наделы общины деревни Курковицы. Затем установить на наделы твёрдую цену без всяких процентов. Ввести их в общий план пашен имения. Для пахоты закупить лошадей и хороший металлический трёхлемешный колёсный плуг, борону. На этой базе создать плуговую артель, которая будет обрабатывать и землю имения, и общины. Крестьяне будут отрабатывать стоимость долгов за свои участки и урожай на них наёмным трудом. В общем, тот же оброк и барщина, но по фиксированным расценкам, которые будут учитывать заинтересованность крестьян в своём труде. Я ещё порекомендовал кроме зерновых сажать картофель и прикупить коров для производства масла. Из-за бедности крестьян сделать общий коровник, за каждой коровой закрепить крестьянскую семью. А коров со временем они смогут выкупить. В общем, колхоз получился, — я замолк.

— Что получился? — переспросил Андрей Николаевич.

— Коллективное хозяйство, или сокращённо колхоз, Ваше высокопревосходительство, — ответил я. — Судя по всему, всё получилось удачно.

— Очень удачно, Тимофей Васильевич. Я письмо от Алексея Алексеевича Белёвского пару дней назад получил, в нём он передает от Алекса и Мари привет для Тима, ругается, что тот, то есть Вы, Тимофей Васильевич, ни одного письма не прислали почти за год. Мари, вообще в гневе, — улыбаясь, торжественно вещал Николай. А на последней фразе сделал страшное лицо.

— Ваше императорское высочество, кто Алекс и Мари, и кто я? Мне, конечно, очень польстило, что они назвали меня своим другом, но вот так запросто написать им письма, я просто не рискнул, — смущённо ответил я.

— У них скоро свадьба ожидается. Жалко, что на неё не попадём. Вы, кстати, приглашены, Тимофей Васильевич. А Мари в своё время вам по-соседски точно отомстит за молчание. Я её характер хорошо знаю, — произнёс цесаревич.

Мне же оставалось только сожалеюще вздохнуть и опустив голову рассматривать носки своих сапог.

— В общем, в этом письме Алекс кратко рассказывает о том, какие сильные изменения произошли в вашем, Тимофей Васильевич, имении и деревне, — увидев вопросительный взгляд барона, Николай пояснил для него. — Андрей Николаевич, в прошлом году Алексей Алексеевич и княжна Мария Трубецкая были в гостях в имении у сотника Аленина-Зейского. Ему это имение моя мамА подарила. А в этом году, после сбора урожая, они, по просьбе княгини Трубецкой, которую её управляющий в Елизаветово замучал своими — или, судя по всему — Сазонова идеями, поехали посмотреть, к чему они привели в имении у Тимофея Васильевича. Осмотр, как имения, так и деревни их впечатлил. И новый утеплённый коровник, и новая конюшня, и склад для хранения картофеля, маслобойня. А особенно удивило, с каким старанием и энтузиазмом работали крестьяне. И в Курковицах новые дома пятистенки строятся.

— Про избы, Александр Иванович, мне ничего не написал. Но это хорошая новость, — я не заметил, как перебил наследника престола, услышав эту новость. Но тот, никак на это не отреагировал.

— И ещё одно, что это за опыт, Тимофей Васильевич, над детьми проводите? — спросил меня Николай. — Им каждый день дают чайную ложку масла из печени норвежской трески, которое специально закупает ваш управляющий.

— Ваше императорское высочество, когда я первый раз проезжал через Курковицы, то увидел, что большинство детей в деревне, которые попались мне по дороге, страдают рахитом. А до этого мне в дороге в Петербург в журнале, или в газете попалась статья-реклама о рыбьем жире. В ней говорилось о том, что норвежский фармацевт и врач, кажется, Петер Мёллер, но точно не помню, около тридцати лет назад обнаружил, что жители западного побережья Норвегии, которые постоянно употребляли в пищу масло печени трески, отличались очень крепким здоровьем. Он разработал метод производства масла из свежей печени норвежской трески и наладил продажу рыбьего жира. Вот я и решил попробовать. Вдруг поможет?! Тем более цена на этот жир оказалась невысокой. Меньше пятидесяти копеек на ребёнка в год выходит. А их в деревне и имении всего пятнадцать душ. Эти расходы также внесли в бюджет проекта, — я мысленно передёрнул плечами, вспомнив, как нам в детском саду и в начальной школе каждое утро давали по ложке этого жира. Как мы ненавидели за это воспитателей и училку. Но этот жир считался лучшим средством от рахита.

— Тимофей Васильевич, а почему вы просто землю крестьянам не отдали? Насколько я понял, сумма их долгов была не очень большая для вас, — спросил меня генерал-губернатор.

— Ваше высокопревосходительство, я считаю, что человеку надо дать в руку удочку и показать, как ловить рыбу, чтобы выжить, чем один раз бесплатно дать рыбу. То, что человек получает без труда, по моему мнению, его развращает. Так что пускай трудятся, зарабатывают хлеб насущный. А раз дома ставить начали, значит, заработок им Сазонов хороший положил. Глядишь, за пару-тройку лет с долгами расплатятся, — я замолк, а потом с улыбкой продолжил. — Тем более я же казак! Вот у кого-то взять задарма — это, пожалуйста, а отдать…