Шанс? Параллельный переход - Василий Кононюк

Взобравшись на кручу, где стояла большая часть наших лошадей, атаман, не дав нам перевести дух, не говоря о том, чтобы перекусить, велел оседлать для Фарида и охранника двух заводных, тем более что седел мы поснимали и притащили с собой в достатке. Коней оставили на том берегу. Знатных коней оставили. На мой вопрос, почему бы нам коней не привязать к лодке — пусть с нами на тот берег плывут, — старшие товарищи доходчиво объяснили, что кони такого путешествия не выдержат. Либо умрут по дороге от переохлаждения и утонут, либо заболеют и все равно пропадут, даже если выдержат заплыв. И чтобы так мучить безвинную скотину, это нужно быть просто нелюдью, и настоящий казак лучше врагу коней оставит, чем такое с ними сотворит.

Пока пленных крепили к седлам, стягивая ноги веревкой под животом лошади, а связанные сзади руки приматывая к седлу, успел заткнуть им уши, натянуть веревки промеж зубов и завязать сзади за головой. Пусть все надо мной смеются, но береженого Бог бережет. А то прикусит от тряски язык по дороге и лишит всех нас долгожданной радости общения с достойным человеком, ради которой мы не щадили ни времени, ни сил. Да и между собой им общаться крайне вредно, поскольку дедушка Фарид уже придумал и выучил назубок все, что он нам собирается повесить на уши. И если он расскажет свою сказку второму достойному человеку, то радости от общения может и не быть. Что за радость слушать, когда тебе врут одно и то же, и не иметь возможности аргументированно возразить оппоненту?

Атаман заставил тщательно уничтожить все следы, и, выслав дозоры, мы пересекли дорогу и вновь оказались на узких тропинках Холодного Яра. Мы торопились подальше убраться от Черкасс: кто его знает, как скоро поступит на имя местного атамана официальный запрос от обиженной стороны и что он начнет предпринимать, чтоб преодолеть международный кризис. Единственное, что знал наш атаман, — что связи у черкасского атамана с левой стороной Днепра очень плотные и он чуть ли не побратим Айдара. И в случае чего, легко может привести с собой, кроме своей сотни клинков, еще три сотни Айдара. Это был еще один пункт в эксклюзивном положении черкасской группы казаков, и пункт немаловажный. Естественно, все мы старались побыстрее оказаться вне поля досягаемости их разъездов.

Атаман и все казаки были крайне довольны проведенной операцией. Никаких потерь, один легкораненый, кровавые мозоли от веревок не в счет: казацкие руки к мозолям привыкли. Зато почти десяток элитной гвардии, закованной в железо, посекли и каких пленных добыли. Как только въехали под своды вековых деревьев, казаки начали шумно обсуждать детали проведенной операции, и, как я понял по обсуждению, у всех, кроме Ивана, был перед операцией легкий мандраж. Оно и понятно: сними воина, который провел большую часть сознательной жизни в седле, с коня и поставь пешим в засаду — с непривычки нервы шалят. Тем большим было их облегчение, когда все закончилось. Особенно каждый старался живописать свои ощущения, когда на наш отряд, замерший на склоне, накатывалась широко растянувшаяся татарская лава и как они разглядывали конские копыта, приближающиеся к нам. Первые ощущения — они самые яркие. Это для меня, привычного к страйкболу, где все наши игры заключались в том, чтобы друг друга выследить, подкрасться бесшумно и нашинковать противника пластмассой, ничего нового и удивительного в произошедшем не было. Только противники не вставали с земли после всего с веселым смехом и не хлопали меня по плечам, а оставались лежать и сосредоточенно рассматривали хмурое осеннее небо неподвижными глазами. Только темная кровь, нехотя вытекающая из ран и несмываемыми пятнами оставляющая следы на моей стреле, моей одежде, моей душе.

Усталость, охватившая меня еще в лодке, никуда не девалась и, захватив в свой плен мое тело, проникала в душу. Будущее, казавшееся таким понятным и безоблачным, после того как мы захватили Фарида, вновь покрылось темными тучами. Размышляя над возможными действиями противника, я сформулировал несколько положений, которые мне казались возможными с очень высокой степенью вероятности.

Первое. Фарид, в силу присущей ему основательности, просто обязан был выслать на наши поиски еще одну группу. А поскольку наши многочисленные разъезды, отправленные атаманом, никого подозрительного не обнаружили, то, к сожалению, ничего радостного для нас это не означает. Скорее всего, все, что надо, они разузнали. Все хутора по округе не прикроешь. К соблюдению режима секретности ответственно относились только редкие казаки, да и трудно удержаться, если к тебе в гости заехал кум, которого ты не видел полгода. Вы крепко отметили вашу встречу, — и как тут без рассказов о своих и чужих боевых подвигах?

Второе. Встреча с этой группой назначена на завтра, максимум на послезавтра. Реально ее возможно перехватить, только точно зная место встречи. Есть небольшая вероятность, что на связь с группой татары не выйдут. Очень может быть, что о планируемой встрече знали только Фарид с охранником, но всерьез на это рассчитывать не стоит. Кто-то что-то всегда слышит, да и догадаться можно. Айдар, судя по всему, парень очень неглупый, да и привычки дядины обязан знать. Не знает он точного места — так тех мест не так и много, оставшиеся в живых охранники наверняка на всех бывали. Выслать людей, подать знаки и ждать ответа, — на одном из этих мест группу и подберут. И уже не отпустят в связи с нашим рейдом и захватом Фарида. Будут держать у себя до вылазки на наш берег.

Третье. До завтрашнего утра разговорить наших пленных мне представляется нереальным. Уж что-что, а за свои годы понимать, чего можно ожидать от человека, я научился определять практически по первому взгляду. Безусловно, бывают ошибки, но это не тот случай. Охранник не скажет ни слова. Чтобы такого сломать, трое-четверо суток нужно работать, не покладая рук. Фарид, наоборот, начнет петь через пять минут, но слова правды не скажет. И будет врать так убедительно и правдоподобно, что не подкопаешься. Конечно, целенаправленной и вдумчивой работы и он не выдержит, но есть одно маленькое «но». По дороге он тебе расскажет столько версий и все они будут так правдоподобны, что, как из них выбрать единственно верную, превращается в отдельную, не менее сложную задачу.

Как ни искал я выхода из этого тупика, найти не мог. Не поймаем вторую группу — дела наши становятся очень-очень печальными.

Атаман, пропетляв пару часов по тропинкам Холодного Яра, задолго до заката объявил привал. Мы с Сулимом, осмотрев и вновь перевязав пленному раны, приматывали обоих к дереву. Сперва сняли с них доспехи, верхнюю одежду, тщательно обыскали, затем, надев верхнюю одежду, чтобы не мерзли пока, и примотав руки к туловищу, привязали к дереву.

Вдруг мне в голову пришла одна бредовая идея и, поскольку умнее ничего придумать не удалось, решил попробовать ее. Вытащил затычки из ушей и немного ослабил веревку, которая растягивала ему рот и не давала сжать зубы, так чтобы он не смог повредить себе язык, но мог выговаривать определенные звуки. Остальное догадаемся — чай, ему не на конкурсе чтецов выступать. Попытался пробудить в нем интерес к жизни и к активным действиям.

— Слушай меня, воин. Я знаю, ты понимаешь мои слова. Скажи мне, хочешь ли ты отомстить тому, кто виновен в смерти твоих воинов?