Скандал в Дуате - Алекса Богунова

− Мне лучше знать, грязный Сет! Я − Маат! Я − Истина!

Мама дорогая! Она же способна уничтожить одним голосом. Меня сейчас разорвет на части! Маат! Такая хрупкая, нежная… Как ребенок. Да от ее голоса у меня едва глаза не лопнули, об ушах и говорить нечего. Зубы чуть не посыпались на пол.

Сет в гневе топнул ногой, и розовый гранит под его пятой содрогнулся, по стенам побежали мелкие трещины. Сет дернул ушами, оскалился и весь подался к Маат, словно, наконец, решился порвать ее на клочки и раскидать по всему залу. Я сжалась от ужаса в комок. Сет не собирался уступать.

− Теперь я могу делать все, что хочу! Дуат мой! У меня твой ключ жизни! − истерично заорал он.

− Подавись им! − прогрохотал трубный, низкий глас Маат.

Она резко развернулась ко мне и накрыла с головой золотыми и такими нежными крыльями.

Не успев опомниться, в объятиях Маат я ухнула в белую бездну.

В бесконечном полете каждая клетка моего тела трепетала, как голубиная пушинка на ветру. Когда дрожь прекратилась, я осторожно открыла глаза.

Зал вместе с Сетом куда-то пропали. Мы сидели на песчаном берегу зеленой реки под молочным небом. Маат свободно распустила крылья по желтому песку и без улыбки смотрела в сторону, за реку с той величественной отрешенностью, которую могут себе позволить только очень могущественные и бессмертные боги.

Она могла молчать вечность.

Почему мне показалось, что если я состарюсь и сгину под ее крылом, Маат даже не заметит? Я прикоснулась к миру сущностей, живущих по законам, которых я не понимала. Мне оставалось принять их фокусы, как данность, и не придираться к деталям. Я не должна была здесь находиться, сидеть на этом песке, чувствовать тепло их солнца. Плоть от плоти другого мира, я здесь лишняя. Мне следовало вернуться, но куда? Что там, в моем мире теперь осталось?

− Они все умерли, Маат? Да?— решилась я нарушить тишину.

− Да, они все мертвы, дитя. Все кончено, − теперь ее голос звучал тихо, но словно исходил отовсюду − от песка, от воды, от неба. Ее голос был самим воздухом, который я вдыхала.

− Я виновата? Да? − всхлипнула я.

− Ты сама знаешь, что виновата. Ты забыла о силе устоев.

− О силе устоев… Сорок два принципа Маат? Я не забыла, я вдруг растерялась…

− Ты сомневалась. Когда сражаешься за истину, нельзя сомневаться.

− Я просто испугалась.

Хотя разве важно, что это было − страх или сомнения − если все закончилось так ужасно?

− Ради истины сердца ты предала истину разума, − назидательно уронила Маат.

− А надо наоборот?

− Глупая. Каждый сам решает, что важнее и как надо.

− Я не понимаю.

− Сам. Но не отдает выбор кому-то другому. Сразиться со злом − это была твоя участь. Ее доверили тебе. Участь нельзя отнять, но и отдать или подарить тоже нельзя. А ты так просто отдала.

− Все равно не понимаю. А мир? Весь наш мир?! Что будем с ним?

− Твой мир скоро умрет, дитя. Он возвратится в хаос, − бесстрастно сообщила Маат.

− Какой ужас! Я не хотела! Все вот-вот погибнет? Больше ничего-ничего не останется? Этого не может быть!

− Да, неприятно, − тяжко вздохнула Маат. − Опять придется все создавать с самого начала. Поднадоело. Каждый раз одно и то же. Все предпочитают, чтобы за устои боролся кто-то другой, а они пока в сторонке посидят.

Ее замечание отрезвило меня. Теперь понимаю, почему древние египтяне не возводили храмов в ее честь. Подъезжать к такой богине со своими корыстными бытовыми мольбами − пустой номер.

− Что мне теперь делать?

Маат бросила на меня прохладный нефритовый взгляд.

− Все кончено, дитя. Беги.

Я посмотрела по сторонам, и не увидела ничего, кроме желтого песка и стремящейся за горизонт воды. Не удивлюсь, если где-то там, за пределами моего восприятия река делала попятный вираж, чтобы вернуться в прежнее русло и воспроизвести бессчетное количество раз пройденный путь, а солнце никогда не садилось, и небеса не омрачались даже робким облачком. Вечность.

− Где мы, Маат?

− Вне пространств, на берегу времен, дитя. Здесь могу находиться только я, потому что Истина − везде. Истина не зависит ни от пространств, ни от времен. В небе, в воде, на земле, и по ту сторону всех реальностей Истина всегда − одна.

− Куда же мне бежать? Похоже, что некуда. Здесь только пустыня и вода.

− Я отпускаю тебя в любой день, час и минуту прошлого, настоящего или будущего. В любую точку в любом из возможных пространств. Выбирай. Любая минута в любом пространстве. Это только твой выбор, только твоя жизнь. Это всегда был только твой выбор. Как выберешь, так и будет. И помни − Истине не все равно, в чьих руках ключ жизни.

− Что же мне выбрать?!

− Не знаю, − равнодушно ответила Маат.

Откинувшись в шезлонге, я удерживала на согнутых коленях планшет и прилежно читала «Воспитание чувств» Флобера.

«Я принадлежу к отверженным, я угасну, владея сокровищем, и не буду знать, поддельный ли это камень или бриллиант…»

Я подняла глаза от экрана.

Да, я уже была здесь однажды.

Лучи солнца уверенно пробивали облака, ветер играл с песком, водой, с привязанными к деревянным навесам шарфами и полотенцами. Волнение на море усиливалось. Однако постояльцы отеля смело барахтались у берега, не желая пропустить ни единого аттракциона из стандартной программы короткого новогоднего отпуска. Мальчишка-спасатель, напевая, прошлепал мимо, чтобы выставить на видном месте у воды красный флажок − предупреждение об опасности.

Садовники огромными ножницами проворно выстригали из цветущих кустов и деревьев шарики и кубики. Так уже происходило. Однажды этот ленивый мир существовал. Острый аромат свежесрезанной зелени вперемешку с корицей и ванилью, это от выпечки. Запахи беззаботности и покоя, который не хочется нарушать. Даже надвигающийся шторм кажется игрушечным. Достаточно завернуться в полотенце, углубиться в чтение в ожидании обильного и вкусного ужина, отхлебнуть кофе − и нет в душе тревоги, мир, как прежде, не смотря на небольшие огрехи понятен и прост.

Гид в белых джинсах и желтой рубашке-поло, с пластиковой папкой подмышкой слоняется между шезлонгами, призывая постояльцев записываться на экскурсии. В этом понятном мире даже приключения необременительные, с обязательным перерывом на обед.