Клинком и сердцем. Том 1 - Ирина Успенская

— Судьбе страны… — эхом отозвался Малкольм и поник головой, а потом, не поднимая ее, глухо сказал: — Готовьте брачный договор, Ангус. Я согласен. А сейчас уйдите. И ты, Грегор, тоже. Видеть никого не хочу.

«Не в тот ли день он впервые напился, — с режущей сердце виной подумал Грегор. — Или все-таки позже? После того проклятого неудачного свидания с Джанет? Но какая теперь разница? Я не позволю себе того, в чем отказал когда-то своему другу и королю. Проклятье, но я должен жениться на Айлин! Я… виноват перед ней. Я лишил ее невинности. Я… люблю ее! Кольм, ради Благих, прости нас всех. Как можно выбрать, если при любом выборе чувствуешь себя подлецом?!»

Он очнулся от резкой боли и лишь тогда понял, что ногти впиваются в ладонь, так сильно сжаты кулаки. Ангус смотрел на него, бесстрастный и все понимающий. А потом уронил:

— Милорд Бастельеро, я буду молиться, чтобы прорыв в Академии принес как можно меньше жертв. Пожалуй, я даже рад, что вы так необдуманно распорядились моим сыном. Надеюсь, когда он вернется, все будет закончено? А еще я буду молиться, чтобы лорд Райнгартен и его стихийники нашли иной способ, не требующий жизни последнего Дорвенна. Но если уж нам придется сделать этот выбор…

«То я не позволю тебе забыть, кто придумал пожертвовать жизнью мальчишки, а не своей собственной», — прочитал Грегор в холодном рыбьем взгляде канцлера.

Разумеется, ему не позволят! Он взойдет на трон, женится на женщине, которую ненавидит и презирает, и до конца своих дней будет расплачиваться за то, что совершил. Кто сказал, что короли и королевы рождаются для иного счастья, чем благополучие их страны? И неважно, кем они были раньше.

В памяти ярко вспыхнули изумрудно-лиственной зеленью глаза Айлин Ревенгар. Влюбленные, смущенные, сияющие, гневно-яростные… Предать эту чистую нежную девушку? Отказаться от нее? Невозможно! Жениться на Беатрис и сделать Айлин своей фавориткой? Грегор убьет того, кто ему это предложит! Он разбил ей сердце и, возможно, искалечил судьбу, но так оскорбить ее он никогда не посмеет. И выхода нет! Просто нет!

— Я тоже буду молиться об успехе лорда Райнгартена, — шевельнул он губами и склонил голову, а когда выпрямился, услышал за своей спиной шаги канцлера и звук закрывающейся двери.

* * *

Защитные щиты Академии, напитанные силой, продержались почти до вечера, даже больше, чем обещал Райнгартен. Осунувшиеся стихийники метались по коридорам, аудиториям и холлам оранжевыми языками пламени, а сам Райнгартен на вопросы Грегора только огрызался, утратив обычную вежливость и лоск. Ну не знает он, когда все начнется! Демоны расписанию не подчиняются! Но вот-вот…

Грегор невольно ждал обычного азарта боя, хорошо знакомого по фраганской кампании, однако тот все не приходил. Похоже, за годы, прошедшие с тех пор, в нем что-то необратимо изменилось. Он больше не хотел побеждать! И если бы Райнгартен сказал, что ошибся, что вся эта лихорадочная подготовка была напрасной, Грегор был бы самым счастливым в Академии человеком. Ему до одури, до тоскливой жути не хотелось даже думать, скольких адептов и преподавателей он недосчитается через несколько часов и сколько их останется калеками. И все ради чего? Ни славы, ни блага государства, всего лишь спасение собственных жизней от жестоких бессмысленных тварей.

— Зачем Барготу демоны? — спросил он рассеянно идущего рядом Ладецки. — Падший, хоть и проклят, все-таки существо несравнимо более великое. А эта дрянь… Они не звери, потому что убивают не ради пропитания. Они не мыслят, с ними нельзя договориться. Так зачем они Барготу, который соблазняет человеческие души?

— Хороший вопрос, коллега, — хмыкнул Ладецки и кивнул очередному посту из юных боевиков, старательно вытянувшихся и отдавших честь. — Слышал я версию, что демоны не живут в том мире, который для создал себя и своих присных Баргот. Они вроде диких зверушек, что мечутся в Бездне, которая нас разделяет. А когда случается прорыв в нашу сторону, их просто выкидывает сюда. Но правда это или нет, никто не знает. Разве что сами Благие и Баргот. Ну, или Странник…

— Странник? — поморщился Грегор. — Ладецки, это всего лишь легенда. Если Странник действительно существует, почему он себя никак не проявляет? Все эти россказни о путнике, который попросился на ночлег и вознаградил добродетельных хозяев — это же крестьянские сказки. Дарование удачи, надо же! Как это можно проверить?

— Сказки, говорите? — снисходительно усмехнулся высоченный магистр сверху вниз. — А я вот лично видел и слышал, как один отъявленный лгун поклялся именем Странника в очередном обмане. И что вы думаете? Часа не прошло, как упал с крыльца и свернул себе шею. Трезвехонький, полный сил!

— Совпадение, — раздражаясь, возразил Грегор. — Вы еще скажите, что верите в святость брака, заключенного в его часовнях. И что в них нельзя принудить никого из новобрачных. Как по мне, это просто уловка для всяких авантюристов! Я бы запретил подобные браки законодательно! Если двое не могут пожениться в храме Благих, как положено, значит, с этим союзом что-то не так. Семеро Благих каждый день многократно являют себя через магическую силу. Да все мы просто знаем, что они существуют! И Баргот существует тоже. А кто видел Странника? Любой рассказ о нем на поверку оказывается хвастливой болтовней, чтобы придать себе значимости! И я вам скажу, что… Погодите, а он здесь откуда?

Взгляд Грегора зацепился за знакомые светлые волосы, скуластое лицо и широкие плечи. У сторожевой горгульи, отмечающей переход из общежития в учебное крыло, группой боевиков распоряжался не кто иной, как Саграсс. Оставленный, между прочим, самим Грегором в карцере службы безопасности!

— А что такого? — хмыкнул Ладецки, правильно поняв его удивление. — Я распорядился его выпустить. Ради Пресветлого, Бастельеро, это попросту расточительно! У нас каждый мальчишка-адепт на счету, а один из лучших боевиков Ордена будет прохлаждаться за решеткой? Да вы и сами знаете, что не так уж он виноват.

Саграсс, тоже их заметив, поклонился и ответил Грегору взглядом в упор. Выглядел он подтянутым и собранным, только глаза нехорошо и лихорадочно блестели. Грегор невольно подумал, не собирается ли бывший подчиненный Денвера искать смерти в бою, чтобы очистить свое доброе имя. Вспомнился Адальред, который предпочел мерзкую участь самоубийцы…

— Лионель! — окликнул он боевика, не без труда вспомнив его имя. — Когда это все закончится, я буду ходатайствовать о вашем помиловании.

— Благодарю, милорд, — с неожиданной холодностью ответил Саграсс. — Но я готов к любой участи, которую для меня сочтут заслуженной. Не беспокойтесь, я здесь под честное слово и после окончания боя вернусь обратно в камеру. Милорд магистр Ладецки был очень великодушен, поверив мне и позволив сражаться.

— Как знаете, — ответил Грегор, про себя поморщившись.

Гордец! А ведь ему и правда грозит плаха. Вот будет забавно, если они с Саграссом встрется в итоге на эшафоте! Неудачливый боевик, случайно погубивший одного принца крови, и лорд-протектор, принявший решение пожертвовать вторым.