Эрегинии. Яд для демона - Екатерина Смолина

— В моей жизни было много насилия и жестокости. Я устала бояться.

Он хмыкнул, с интересом оглядывая.

— Ты знаешь, кто я на самом деле?

— Мой император.

— Не это, — поморщился.

Что ответить? Прикинуться дурой? Попробовать его соблазнить сейчас?.. А если он мысли читать умеет?.. Хотя такие вещи лишь богам доступны, и то не всем.

— Зна-а-аешь… — протянул, оглаживая удлинившимися чёрными когтями моё лицо.

Да я-то знаю, а вот что знаешь ты?..

— Зачем ты здесь? — дыхнул серой демон.

О, Афресия, это у высших такая прелюдия, или он переживает, что я ломаться буду?! Да я тут задохнусь сейчас от одних миазмов — и уговаривать не придётся!..

— Потому что мой император ищет меня. Это большая честь.

Уре недовольно скривился.

— Ты здесь, потому что тебе это выгодно. Ты пришла спасти своего хэгатри, хотя не слышал, чтобы эрегинии были способны на преданность одному мужчине. Впрочем, судя по твоему запаху — так оно и есть.

— Тогда чего ты хочешь? — прямо взглянула в чёрные провалы глаз.

Император подошёл ближе, довольно улыбаясь.

— Вы нужны мне оба. Он — чтобы управлять огромной армией. Ты — чтобы плодить мой род.

— Я бесплодна.

— Не со мной.

Увидев моё изумление, самодовольный вонючка решил прояснить ситуацию:

— Ты часть мира демонов, и конечно не можешь рожать от смертных. Это было бы слишком большой честью для людей, да и с пустынными демонами тебе бы вряд ли позволили связаться… В их клане слишком много правил. Но я — высший демон! И ты будешь рожать моих детей! Только лишь нужен твой дар.

Я искренне улыбнулась простой и открытой улыбкой. Демону не понять чувств смертных.

— Если я смогу стать матерью, то буду счастлива. Но я хочу гарантию безопасности для себя и моих друзей, — Анранара в том числе.

— Слишком много шума. Еда требовать не может.

На последней фразе он сильно раздался в плечах, стал выше, и… уродливее.

Демон вёл нас по каким-то лестницам, — чистым лишь потому, что по ним частенько ходили и натоптанная в мусоре и земле дорожка была видна издали. Мы поднимались всё выше, у меня начали заканчиваться силы. Но демон всё шёл и шёл, совершенно не уставая. На очередном пролёте он остановился и оглянулся. Я как раз прислонилась к стеночке передохнуть, потому что стало невмоготу дышать.

— Неопытная? Никогда через пространство не ходила?.. — удивился он.

На мои округлённые глаза вонючка хмыкнул.

— Меньше думай о том, как тебе тяжело. Повторяй про себя «я иду за Уретаимом»

С демонами связываться — себе дороже! Через пространство теперь, как привидение ходить, — я что, богиня что ли? Или демон?! Думать… Дышать бы… Эти стены сейчас раздавят!

Я иду за Утреамимом… Я иду за Уретаримом… Ну и имечко, — убила бы!.. А кстати?..

Неожиданно стало невероятно легко! Словно тяжесть резко отступила, — я думала, что сейчас воспарю! В теле ощущалась звенящая лёгкость, и удивительная пустота. Ясное знание собственной ценности и силы накрыли с головой. У меня не было ни клочка повода так считать, но это чувство распирало изнутри!

Это случилось всего за несколько секунд до того, как мы очутились в просторном залитом синим светом помещении. Здесь пахло тухлятиной и не хватало воздуха, но отчего-то меня не стеснял этот факт. Мне не нужно было дышать — вообще. К такому странному факту я пришла, понаблюдав за собственным телом. Я просто была. А вот демон, похоже, заподозрил неладное, но ничего не понял.

— Что ты чувствуешь? — спросил, прищурив глаз.

Сейчас я видела его истинное обличие, и в нём не осталось ни капли человеческого. Антрацитовый оттенок кожи, рога на лбу, хвост… И раскатистый рычащий голос. Он выглядел очень мощно, и наверняка бы мог раздавить зазнавшуюся эрегинию и двумя пальцами, но…

Но откуда это удивительное знание, что при всё при этом я в разы сильнее?..

— Что ты чувствуешь? — дёрнул хвостом демон.

— Ничего особенного, — неуверенно пожала плечами. — Очень устала и голова кружится.

— И всё?

— Да.

Он недоверчиво сощурился, подошёл, зачем-то обнюхал. Но так ничего и не сказал. Молча подтолкнул к яркому свету, который тут же из ослепительного стал мягким, и… Я увидела пленника.

Такой же почти, как и император, — те же рожки, та же кожа, но будто бы моложе и измождённее. Только никакие изменения не смогли скрыть явный шрам на верхней губе.

— Он отказывается есть то, что положено есть демону. Он умирает. Ты должна уговорить его съесть кашу.

Я скосила взгляд на пол.

«Каша» была чем угодно, но не тем, что принято под этим подразумевать. Вязкая слизь алого оттенка неприятно воняла тухлятиной, — вот источник вони! — даже отсюда. Анранар сидел на полу, привалившись спиной к стене, и смотрел в одну точку, ни на что не реагируя. Его взгляд потух, на лице застыла маска бессмысленности и безразличия. И этот Утре — там — кто — то хочет, чтобы ЭТО ели?.. Сам-то бы жрал эту дрянь?!

— Можно убрать решётки? — оглядевшись, спросила демона.

— Зачем? Говори так, он тебя слышит.

Слышит… Как они открываются? Гудели они неприятно, и прикасаться к ним совсем не хотелось.

— Иначе всё будет напрасно, — оглянулась.

— Никакого иначе. Или так, или пускай подыхает. На тебя ещё есть планы, — похабно ухмыльнулся.

— Чего Вы боитесь? Он ведь всё равно при смерти! Даже если он поест, то силы восстановит не сразу и не сможет напасть. Разве нет? А рядом с ним я смогу больше, я ведь эрегиния!

— Нет. Делай, что нужно как есть.

Я попробовала. Сосредоточилась, позвала стража. Сделала всё, что делала и максимально точно изобразила собственное накатившее безразличие при нападении Наги. Вот только Нага… Действительно отозвалась! Она была слаба, но что-то её подпитывало и с каждой минутой она крепла. Я проследила источник силы, которая вливалась в меня толчками, и…

— Не смей!!! — кинулась к решётке.

И только сейчас увидела слепнущий взор застланных тьмой глаз. Почувствовала последний толчок силы, и пульс затих, а обезображенный Анранар со стоном обмяк. Засуетился и Уре. Как бы он ни пытался показать своё безразличие к происходящему, но и ему было неприятно терять такой ценный экземпляр.

Демон недовольно фыркнул, и нехотя развёл руки в стороны, что-то шепча. Куски сияющей холодным голубым цветом решётки осколками осыпались на пол, растворяясь в нём, как вода в пористой земле.