Вавилонские сестры и другие постчеловеки - Брюс Стерлинг

Вселенная обладала структурой – это не вызывало никаких сомнений. Скопления звезд образовывали галактики. Расположенные рядом галактики образовывали скопления. Скопления галактик представляли собой сверхскопления. И так далее, на все более и более высоких уровнях. В результате возникала самоподдерживающаяся упорядоченность, которая превращала трехмерный космос в нечто, напоминающее губку или головку швейцарского сыра, насквозь прогрызенного несметными полчищами пьяных мышей. Гаруспические космокартографы стремились разгадать узоры этого вакуума, его волокон и переплетений. И все они в душе лелеяли надежду на то, что, обретя это знание, смогут доказать догматы посттиплерианской эсхатологии.

Вот уже несколько десятилетий Столкемп составлял карты космического района близ сверхскопления Северного эклиптического полюса, находившегося на расстоянии 1,3 миллиарда световых лет от Земли. Помещая точечную информацию, полученную с допотопных датчиков, размещенных в облаке Оорта (большинство их уже устарели и постоянно выходили из строя, но кто в наши дни добровольно вызовется их заменить?), прямо в мозг своих книг, он медленно, но верно продвигался в исследованиях, сплетая и расплетая миллионы дендритовых связей. Перед ним всегда и неизменно маячила конечная цель – добиться того, чтобы результаты исследований были официально признаны кибернетическими разведками, контролировавшими сохранность информационных баз человечества. Захотят ли они назвать его именем какой-нибудь участок космической бездны? Разве плохо звучит – Пустота Столкемпа? Ему уже грезилось собственное бессмертие.

Неожиданно, несколько месяцев назад, ему стало известно о существовании соперника, точнее, соперницы. МБ Хьюмилити Соваж, как оказалось, занимается тем же самым, пытается создать карту того же самого района космоса! Это было равносильно тому, как если бы он в садах Брундизии застукал нахала, бесцеремонно писающего на его бесценную розу! С этого момента началось соперничество не на жизнь, а на смерть, соперничество, из которого он, МБ Столкемп, непременно должен выйти победителем. Причем благодаря рискованной на первый взгляд стратегии.

Не в силах более сдерживать переполнявшее его чувство собственного превосходства, Столкемп подался вперед и включил экран коммуникатора. В считанные мгновения перед ним возникло лицо ненавистной МБ Соваж, обитательницы огромного поместья под названием «Песня Жаворонка». Столкемп мысленно сравнил ее уже немолодое лицо с хэллоуинской тыквой, у которой вместо волос старая швабра.

– Можете оставить ваши жалкие бесплодные попытки, Соваж! – Столкемп без всяких околичностей нанес противнице прямой удар. – Вам потребуется не меньше месяца, чтобы добиться хотя бы ничтожных результатов. Я же к этому времени закончу работу над картой Пустоты Столкемпа!

– Мне известно о вашей недостойной покупке! – презрительно усмехнулась Соваж. – Это почти что кража! Вы мошеннически присвоили книги Винсента! Но вам это не поможет! Вам принадлежит всего шесть сотен книг. У меня их примерно столько же. И я знаю, что вам понадобятся совместные усилия не менее тысячи книг, чтобы сразу, одним рывком добиться той цели, которую преследую и я, но иду к ней постепенно.

– Осмелюсь поправить вас, МБ Соваж. В настоящее время я располагаю большим числом книг. Их у меня тысяча двести.

– Это как же? – Хьюмилити Соваж даже побледнела, когда до нее дошел истинный смысл названной цифры. – Неужели вы собираетесь...

– Да, я имею в виду то, что вы так боитесь произнести вслух. Я намерен соединить нейроны обоих полушарий мозга всех моих книг и таким образом удвоить обрабатывающую способность моей библиотеки.

– Но ведь книги не случайно были созданы обладающими индивидуальностью! Как мыслящие индивиды они ведут стабильный образ жизни, избавляя библиотекаря от дорогих гомеостатических подключений. К тому же их разум тоже вносит свой, неоценимый вклад в конечный результат. То, что вы намереваетесь сделать, – это хуже, чем ободрать кожу с переплетов старинных книг, лишь бы получить побольше бумажной массы!

Столкемп сделал небрежный жест, как будто отмел в сторону чушь, которую несла его соперница.

– У меня куча слуг, которые смогут обеспечить минимальные физические потребности книг после того, как те лишатся разума. Я никогда не разделял ваших теорий «одушевленных машин». Все что мне нужно – это необработанные, сырые нейроны, а не какой-то там несуществующий разум!

– Но ведь вы сведете срок их жизни практически к нулю!

– Какое это имеет значение по сравнению с результатами, которые даст мне подобный опыт? Живодерам ведь тоже надо подбрасывать работенку! А потом я приступлю к опытам с новыми, свежими книгами. Вот увидите, я без особых усилий смогу найти покровителя, который оценит мой подарок – сверхскопление, названное его именем! Я сумею убедить его, что способен еще и не на такое!

– Вас проклянут все библиотекари, Столкемп! – возмутилась Соваж. Ей не оставалось ничего другого, как прибегнуть к такой бессмысленной угрозе.

МБ Крачко Столкемп лишь победоносно расхохотался в ответ.

– Вот тогда-то я буду точно знать, что поступил правильно! – Легким щелчком ногтя он отрубил канал связи.

На столе перед ним лежал его любимый портфель без ручки. Притянув его к себе, библиотекарь-душегуб извлек из него специальный градуированный шприц, наполненный всесильными декомпоновщиками. Они легко преодолеют все издательские фильтры и беспрепятственно проникнут в нежную, легко уязвимую личную половину книжного мозга. Столкемп встал и вышел из кабинета. В потрепанном портфеле остался лежать библиотекарский оценщик, лишенный возможности разделить триумф своего хозяина, который мысленно уже купался в лучах грядущей славы.

В крохотной, сухой, но грязноватой каморке, куда кибернетический слуга засунул несчастного Канто, уже находился один узник, тощая книга со скорбным выражением лица. Отдышавшись и немного успокоившись, Канто представился товарищу по несчастью.

– Я – Канто. УДК у меня больше нет.

– Индекс Медикус. У меня тоже. Теперь это уже не важно, потому что почти все мы, книги этой библиотеки, раньше носили практически один и тот же классификационный шифр. А теперь мы лишились даже его. Хозяин сгрузил все наши тексты во временное хранилище, а нас всех стер. Самый старший из нас, Дар Аль-Кутуб, подозревает, что большой текст, который мы составляли, был разбит на маленькие фрагменты, чтобы вы, новые книги, помогли в работе над ним.

– Наверное, в этом есть какой-то смысл.

– Конечно. Вот только есть одно «но». Дар Аль-Кутуб подслушал, как хозяин приказывал слугам заполнить все шприцы.

– И что?

Индекс Медикус принялся нервно поглаживать лоснящийся пятачок меха у себя за ухом.

– Он велел приготовить таких шприцев в два раза больше, чем следовало бы.

– Что, еще новые книги прибывают?

– Вряд ли. Все помещения и так забиты до предела.

– А что говорят об этом ваши? – поинтересовался Канто.