Затерявшийся в кольце бульваров - Михаил Климман

И догадался. В очередной раз позвонив маме, он поинтересовался, не спрашивал ли его кто-нибудь? Конечно, спрашивал, отвечала мама, участковый уже несколько раз приходил, хочет тебя пригласить, чтобы ты трудным подросткам рассказал про историю Древнего Египта.

«Но я же просил тебя, – завопил Брайловский, – никому, понимаешь, никому не говорить, где я…»

«Но ведь это милиционер, Гришенька», – испуганно сказала мать.

Что там нафантазировала старуха, никто уже никогда не узнает, но то, что Дорин поймал убийцу и хочет сдать его в милицию, произвело на нее фантастическое впечатление: она «построилась» и приняла на себя «дежурство по части».

Через минуту на плите кипел чай, на столе стояли нищенские карамельные конфеты, самое дешевое печенье и вазочка с засахаренным вареньем. Андрей с внутренним содроганием смотрел на это «богатство».

– Внуков послезавтра жду, – торжественно сказала старуха, – но ради такого дела еще куплю.

– По какому телефону вы должны были звонить, когда кто-нибудь приходил к соседке? – он вдруг перешел на «вы».

Наверное, те, кто «пас» Эллери, тоже выдавали себя за ментов. Старуха сорвалась с места.

– Вот, – она протянула бумажку.

Андрей сунул бумажку в карман и приготовился героически пить жидкий чай. Внизу послышались звуки подъезжающей машины, и Дорин подошел к окну. У подъезда остановился Гришкин «Мерседес».

– Вам, бабуля, – повернулся Андрей к старухе и протянул ей две тысячи рублей (все, что нашлось в кармане), – за отличную службу Международная организация «Женщины за процветание мужчин» просила передать…

Адвокат отпал первым.

Когда Андрей выволок из старухиной квартиры бесчувственное тело Лектора и они с Веселкиным подтащили его к «Мерседесу», во двор вдруг влетела «Ауди» и из него выскочила Лена. Она бросилась на шею к Дорину, а за ней важно вышел Абрамян.

Андрей обнял и поцеловал жену, хотел сесть в машину, но тут вспомнил, что не все еще закончил в этом подъезде. Он попросил подождать его, отдал Гришке бумажку с телефоном и попросил выяснить, где тот установлен. Потом поднялся на четвертый этаж и толкнул дверь Эллери.

Она сидела за столом, безучастно смотрела в стенку и почему-то крутила в руках ампулу с лекарством. Дорин сел напротив нее, взял из рук стекляшку, прочел надпись «Кофеин» и отдал ей обратно:

– Обмороками страдаете? У меня у мамы тоже гипотония была.

Эллери безучастно кивнула.

– Я думаю, – Андрей оглянулся по сторонам, – вам, после того что произошло, надо отсюда обязательно съехать. Он этого так не оставит и будет жестоко мстить.

– А вы знаете, о ком идет речь? – она подняла глаза на Дорина.

– Догадываюсь. Поехали? Мы вас отвезем, куда скажете.

– Я останусь здесь, – Эллери отрицательно покачала головой, – иначе они убьют Митю. Я должна остаться.

– Дело ваше, вольному – воля, спасенному – рай, – поднялся Андрей. – Только честно, мы можем вам чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо, – она вдруг улыбнулась печально, – теперь уже нет…

Как объяснил Брайловский, Петр послал его сюда одного, чтобы иметь возможность в случае чего звонить в нужное место прямо с Житной из министерства. Условия Дорина, матерясь, он принял. Видеокамеру Гришка привез и предложил всем переместиться к нему на дачу. Лектора запихнули в багажник «Мерседеса», Лена попросила адвоката пересесть к Брайловскому, потому что хотела поговорить с мужем конфиденциально.

– Откуда ты вообще здесь взялась? – улыбаясь, спросил Андрей.

– У меня для тебя очень важные новости, – они подошли к «Ауди», – я позвонила Гришке, он мне сказал, что ты звонил и объяснил, куда ехать. По дороге попросил забрать Абрамяна и привезти его сюда.

– Эндрю, – рядом с ними остановился «Мерседес» Брайловского, – телефон, который ты мне дал, установлен в…

Он назвал место, и Дорин утвердительно кивнул головой, мол, все правильно, так и должно быть.

– Ты тоже догадался? – спросила его Лена, когда они отъехали.

– Сначала ты? – спросил Андрей, имея в виду, кто первым будет рассказывать.

– Не знаю, – ответила она, имея в виду, кто первым догадался. – Какое это имеет значение?

– Тогда ты первая и рассказывай, – поймал жену Дорин.

Две вещи: женское любопытство и нежелание причинить боль любимому человеку заставляли Лену тянуть время и попытаться пропустить Дорина с его рассказом вперед. Он почувствовал ее колебания:

– Что-то плохое произошло?

Глупо как-то. Он большой и сильный и имеет право знать все, что случилось. Что она, в самом деле, как плохая мамаша, которая пытается спрятать взрослого сына под юбку? Лена начала рассказывать.

Дудоладовская идея о механизме всего происшедшего очень понравилась Андрею. Теперь в свете всего, что он знал, такие предположения были весьма логичны. Непонятно было, правда, зачем нужно было этот огород городить, но подставить работника администрации президента таким иезуитским способом вполне в духе всей конструкции. Было, конечно, немало моментов, которые требовали дополнительных пояснений.

– А ты не спросила у него, когда именно он дал согласие на передачу? – спросил Дорин и потянулся к кончику носа.

Лена перехватила его руку в воздухе и положила к себе на колено:

– Здесь ей самое место, оставь в покое то, что принадлежит мне, и занимайся своей собственностью.

Он улыбнулся и погладил ее по коленке.

– Вот так-то лучше, – она покачала головой, – не сообразила я, малограмотная, такой вопрос задать. А ведь если ты прав и решение принять участие в программе было принято неожиданно, то тогда и идея об убийстве женщин была импровизацией. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Готовили для одного, применили для другого.

– Что значит – готовили для одного? И вообще, откуда ты все-таки знаешь, о ком я веду речь?

– Дудоладов дал мне список людей, заинтересованных в его устранении, тех, кому нужен был этот законопроект или как он там называется. Я посмотрела, и у меня появились некоторые интересные мысли. – Лена не отрывала взгляд от дороги и все-таки подсознательно пыталась оттянуть момент, когда придется сообщить Андрею о предательстве друга. Но деваться было некуда. – А потом услышала голос, который показался мне знакомым, опять взяла список и все поняла. Ну, почти все…

– Какой голос? – не понял Дорин.

Пришлось рассказать о второй записи на диктофоне.

– Не может быть, – не поверил Андрей, – он меня, как сына, выходил…

– Потому и выходил, я думаю, – у Лены было все-таки время поразмышлять над этой проблемой, – что совесть заела. Ты меня прости, но никаких сомнений, к сожалению, нет.