Ядерная осень - Вячеслав Хватов

– Старший лейтенант Мезенцев… Ну тот, из ОМОНа, – двухметровый лейтенант переминался с ноги на ногу.

– Он сейчас в твоей колонне?

– Да.

– Зови.

Главный Святой закатал рукав и, сварганив походный жгут, достал «божественную амброзию». Обычного причащения ему уже не хватало. Может, в другой раз он и не стал бы вскрывать последнюю коробку с ампулами, но сегодня Владыке нужно было быть в форме. После последних событий сегодняшняя месса имела огромное значение. Среди рядовых Святых диаконов началось брожение. Не только они, но и Святые архиереи ропщут. Да что говорить, даже Святой апостол Хмурый стал ему, Главному Святому, перечить. Владыка давно за ним наблюдал. Этот вероотступник на прошлой неделе, похоже, не исполнил свой священный долг. После того, как они всем синодом отпускали грехи свежепойманной грешнице, он уединился с ней, что само по себе странно. Церковные обряды новой Святопрестольной Церкви Божественного Огня отрицают любое таинство, за исключением тайны исповеди ему, Владыке.

Так еще после этого странного поступка тело грешницы не нашли в свежевырытом жертвеннике. Отпустил не грехи, а грешницу. Пожалуй, пора отдать его Святым мученикам, а потом разжаловать в рядовые диаконы, если выживет. Хотя вряд ли. Святые-мученики умеют мучить на славу. Попробуй не раскрой перед ними душу, когда они с тесаком-то по твою душу приходят.

– Бориска, – Главный Святой позвонил в колокольчик, сделанный из консервной банки и болта.

В ризницу вбежал служка.

– Бориска, – Владыка достал шприц и набрал в него «амброзии», – быстро позови мне Святого Шплинта Первомученика и бегом готовить все для службы, – он топнул ногой для пущей убедительности и, вздрогнув от звука захлопнувшейся двери, откинулся на спинку патриаршего трона.

– Совсем параноиком стал, – пробубнил Главный Святой себе под нос, глядя на фонтанчик «амброзии», бьющий из серебристой иголки.

– Святагапрестоларадизащитыгосподубогупомо-о-о-о-о-о-олимся.

– Воистинубудутздравствоватьвсяверныерабы-ы-ы-ы-ы-ыяго.

Владыка захлопнул папку с текстами проповедей и сделал знак служке, чтобы тот тащил «святой порошок» для причастия.

Он был доволен. Проповедь удалась. Народ взбодрился и был готов дать отпор нашествию нехристей из Москвы. Ни Святого апостола Хмурого, ни Святого Шплинта первомученика нигде не было видно, а это значит, что его приказ был выполнен. По этому поводу он решил объявить сегодня церковный праздник Усекновения головы Святого Хмурого и запустить гарик по второму кругу… то есть причаститься второй раз.

Владыка рассеянно смотрел на очередь страждущих, выстроившуюся к алтарю. Да, жмурики. На крестовый поход их, пожалуй, все равно не сподвигнуть, а вот остановить этих северных варваров, христопродавцев можно попытаться. Он предполагал, что такое рано или поздно случится. Строил планы по обороне святыни, а потом о молниеносном крестовом походе в гнездо отступников. Но только этот дьявол в монашьей шкуре, этот черный ангел с арбалетом в его планы не входил. Он появился, как черт из табакерки, когда они собирались нанести разящий удар десницы господней. Владыка сам еле успел унести ноги. Хорошо, у него была с собой оптика. Вовремя заметил.

На фанерную паперть легла чья-то тень. Из-за светящейся короны вокруг темных фигур в дверном проеме привыкшему к темноте своей кельи Главному Святому было не видно, кто пожаловал в храм. Зато другие увидели. Толпа испуганно шарахнулась в разные стороны, давая дорогу вошедшим. Владыка прищурил левый глаз, и в тот же миг какая-то сила отшвырнула его к иконостасу. Его развернуло. Иконы, отображающие исповедуемых в разных позах грешниц, замелькали перед глазами, и он упал лицом вниз. Перед Владыкой проплыло лицо Филарета Василия, выгнавшего его из семинарии, потом отчего-то пивной ларек, куда его, солобона, гоняли деды, и наконец, вид сверху открытой пусковой шахты, ставшей первым жертвенником основанного им в командном бункере храма. Шахта быстро приблизилась и поглотила его. Он летел вниз гораздо дольше, чем это должно было быть на самом деле. Летел целую вечность, и ему становилось все жарче и жарче. Владыка уже не чувствовал, как апостол Хмурый, бывший сержант Хмарков, поставил ему на спину ногу и для верности выстрелил в затылок. Владыка был мертв.

Возбужденные Святые повалили из храма, соединяясь с ничего не понимающей толпой уже причастившихся. Из залаза в святилище выбрался Святой Шплинт Первомученик.

– Какого алилуйя вылупились, – закричал он и выстрелил из автомата в воздух. – Старообрядцы повержены. Владыка раскольник преставился, архимандрит его в ногу. Теперь не будем кидать свою паству в жертвенники. Грешники будут отбывать за грехи свои трудовую повинность.

Толпа одобрительно загудела.

– А грешницы? – заверещал фальцетом тощий мужичок, прячась за чью-то широкую спину. – Их исповедовать будем?

– А как же. – Шплинт поставил «РПК» на землю и поправил кевларовый подрясник.

Все завопили, и вверх вместо чепчиков полетели трассеры. Амвон вмиг заволокло пороховым дымом.

Они были уже километрах в трех от цели, когда слева сзади, метрах в четырехстах от них, началась пальба. Волохов присел на землю и знаками показал остальным рассредоточиться.

– Эх, работала бы рация, а то хоть вестового голубя запускай, – майор достал из разгрузки второй рожок и принялся прикручивать его изолентой к уже вставленному в автомат. Бойцы тоже занялись, готовились. Кто проделывал ту же нехитрую операцию, что и Волохов, кто вставлял запалы в гранаты, кто расчехлял оптику. Делали все не спеша, деловито, без фанатизма. Посмотришь со стороны – просто беспечная компашка рыбаков, только что подошедших к речке, которая разматывает снасти, достает банки с мотылем и опарышем и готовит болтушку из манки.

Через пятнадцать минут они уже лежали на окраине небольшой поляны, рассматривая через прицелы сброд, гуляющий вокруг бывшего стратегического объекта. Несколько десятков укуренных и обколотых придурков в странных черных балахонах бесцельно мотались по пятачку перед шахтой. Почти столько же спали прямо на убегающей в лес бетонке. Даже какого-то подобия охраны не было.

Волохов презрительно сплюнул. Воинство христово. Но и недооценивать этих уродов было нельзя. Встретившийся им местный житель рассказал обо всех «подвигах» этой братии. Правда, как говорится, у страха глаза велики, но кое-что заставило призадуматься.

От толпы отделился один из праздношатающихся и нетвердой походкой направился к лесу. Волохов знаками показал, чтобы все оставались на своих местах, и бесшумно заскользил по пролеску, заходя путешественнику в тыл. Неугомонный бандюган в задумчивости застыл и, немного постояв, раздвинул полы своего балахона и начал стягивать с себя штаны. Но сделать задуманное он не успел. Расхотелось, наверное, когда почувствовал у себя на кадыке острое, как бритва, лезвие ножа. Хотел было крикнуть, но только заикал от страха.