Они шли убивать. Истории женщин-террористок - Вера Николаевна Фигнер

часам, если не в полночь, мне удалось закончить всю работу. Метальщики, Никитенко и Синявский, уже пришли к нам и ожидали меня. Я передала им снаряды, и они, не мешкая, отправились навстречу Столыпину. Меж нами было решено, что, если мы услышим взрыв, то подождем некоторое время: быть может, уцелевший из метальщиков вернется со снарядом, который необходимо будет разрядить. Затем мы бросаем квартиру и все направляемся в Финляндию.

Время томительно тянулось. Час ночи, два, третий… Наконец, шаги на лестнице. Голова моя уже мучительно болела. Вернулись оба — Столыпин не проезжал. Был автомобиль, и в нем старик военный, которого они ясно видели. Поднимаясь к нам по темной лестнице, Синявский споткнулся и еле удержал снаряд. Я была еще в состоянии разрядить принесенные снаряды. А затем слегла. Синявский и Никитенко ушли. Всю ночь до утра продолжалась со мной рвота. Марии Алексеевне пришлось также не спать — возиться около меня.

Только днем на другой день я смогла подняться и направиться к себе. Продолжительное отсутствие при нашем положении было неудобно. Мы вообще в образе своей жизни тщательно избегали всего, что могло бы привлечь излишнее внимание окружающих.

Этот случай повел к тому, что группа решила освободить меня от технической работы. Я могла причинить организации много бед, могла свалиться от головной боли в самый ответственный момент, мог произойти несчастный случай при работе, требующей самого напряженного внимания и выдержки.

Освободить меня было тем более, легко, что имелся свободный техник в запасе — жена Зильберберга, жившая в Финляндии.

Так и сделали. Вскоре я передала весь динамит, имевшийся у меня, частью через художницу, о которой я уже упоминала, на хранение домовладельцу на Б. Конюшенной, а часть Н. Филипченко, молодой девушке, привлеченной Зильбербергом к работе в Б. О. Был у нас и еще один склад для хранения — в одной из лабораторий университета, у лаборанта Завадского, который впоследствии был привлечен к процессу Никитенко.

На этом, однако, не кончилось ни мое участие в группе Зильберберга, ни, в частности, мое отношение к работе в динамитных мастерских, ни вообще та или иная связь с тогдашними боевиками, во главе которых вскоре стал, вместо Зильберберга, Никитенко.

Но тут начинается самая тяжелая часть моих воспоминаний, так как она касается периода, для многих из участников закончившегося гибелью.

Глава 8

Арест Зильберберга и мой побег из Петербурга

Пока развивались события, на нас надвинулись черные дни.

Я говорила уже, что наша группа, как и другие действовавшие параллельно с нею, образовалась после роспуска Азефом боевой организации. Почти все то время, пока мы находились в Петербурге, Азеф (а также Савинков) жили за границей, в Аляссио в Италии, на берегу Средиземного моря. Азеф рассчитывал, что боевая деятельность без него замрет сама собой. Случилось, однако, иначе, и вдобавок, мы все вышли из-под его контроля. Точных сведений о нашей группе он не имел, паспортами мы пользовались своими, а не получали через ЦК, где и как мы жили, он знать не мог. И хотя он, как стало известно теперь, в конце 1906 года сообщил Герасимову из-за границы о том, что в Финляндии есть группа лиц, замышляющих покушение на градоначальника Лауница, и хотя охранка знала, что эта группа жила на Иматре, тем не менее, не имея детальных указаний внутренней агентуры, охранка оказалась бессильной что-либо сделать, чтоб помешать убийству Лауница.

Активная роль по раскрытию нашей группы переходит в тот момент к двум случайным агентам, только что перешедшим на службу в петербургскую охранку. Выступают на сцену тот швейцар и горничная из «Отеля туристов», о которых я говорила. Охранка сумела их соблазнить, вероятно, высокими окладами, и они исчезли из отеля. Скоро швейцар стал появляться на Финляндском вокзале, зорко осматривая выходивших из вагонов пассажиров.

Возможно, что он и горничная проследили Зильберберга и Сулятицкого. Они оба были арестованы на улице, Сулятицкий в конце января, а Штифтар-Зильберберг — 9 февраля. В их лице были захвачены центральные фигуры группы.

Теперь из документов, напечатанных в «Красном архиве» (т. ІІ. 1925 т.), известно, что сообщал Герасимов департаменту полиции по делу об убийстве Лауница. «21 декабря прошлого года, во время освящения нового помещения отделения института экспериментальной медицины, неизвестным молодым человеком выстрелом из браунинга был убит с. — петербургский градоначальник, свиты его величества генерал-майор фон дер Лауниц. По поводу вышеупомянутого убийства ЦК партии с.-р. была издана прокламация с извещением, что казнь генерал-майора фон-дер-Лауница была приведена в исполнение членом боевого отряда ЦК партии с.-р. по приговору последнего. Принятыми мерами расследование, с целью выяснения состава лиц, входящих в состав боевой организации, и преступной ее деятельности, дало следующие результаты. В начале декабря месяца прошлого года в гостинице „Сирениуса“, на Иматре, поселилось несколько лиц, входящих в состав боевой организации и проживающих нелегально, из них один под именем иоганишкельского мещанина Теодора Симеона Гронского, второй — преподавателя древних языков Владимира Федоровича Штифтара, третья — неизвестная женщина, которую называли „товарищем Ирина“, и четвертый — неизвестный, впоследствии ставший убийцей генерал-майора фон дер Лауница. 21 января Гронский и 9 февраля Штифтар, по прибытии в Петербург, были задержаны агентами вверенного мне отделения и при отношении от 28 февраля с. г. за № 4299 переданы в распоряжение судебных властей, как соучастники убийства генерала Лауница и как входящие в состав боевой организации».

Личность покончившего с собой «Адмирала» была установлена якобы швейцаром и горничной из «Отеля туристов». Они опознали в нем одного из тех, кто жил при них в отеле. Этот швейцар и горничная послужили хорошим прикрытием для роли Азефа в деле Зильберберга.

Если допустить даже, что Азеф не дал точных указаний относительно Зильберберга и Сулятицкого до их ареста, то во всяком случае после ареста он осветил Герасимову всю их деятельность и тем подвел к виселице. Гибель их после ареста становилась неизбежной.

В феврале Азеф уже появляется в Финляндии на Таммерфорском съезде партии[143] вместе с Гершуни и Брешковской.

Никитенко после ареста Зильберберга, узнав, что Азеф в Финляндии и снова готов вернуться к боевой деятельности, решил обратиться к нему за помощью. Но Азеф отказался иметь дело с группой, заявив, что не может доверяться новым, не проверенным им людям, и даже высказывал предположение: «Может быть, среди них есть провокатор». Заместителем Зильберберга пришлось стать Никитенко, как самому ближайшему его помощнику по делам группы.

Во второй половине февраля произошел случай, который и меня заставил бежать из Петербурга.

Некоторые сыщики знали меня давно