Школа безумия - Эйвери Бишоп

— Это не единственные два варианта.

— Что ты имеешь в виду?

— Некоторые дети не становятся ни тем ни другим.

Я посмотрела на свою чашку и улыбнулась.

— Что тут смешного? — спросила Элиза.

— Ничего. Просто… я никогда никому об этом не говорила. Даже моему психотерапевту.

Тогда я вспомнила, что у нас с Элизой один психотерапевт или, по крайней мере, мы посещали психотерапевтов в одной приемной. Я хотела было упомянуть об этом, но решила, что это может ее смутить.

— Извини, если из-за меня ты чувствуешь себя неловко, — сказала я.

— Вовсе нет. Я рада, что ты рассказываешь мне об этом. — Ее лицо на миг осветила улыбка. — Как в детстве, когда мы росли вместе и делились секретами.

На этот раз отвернулась она и, прочистив горло, добавила:

— Честно говоря, после этого случая я не думала, что когда-нибудь снова заговорю с тобой. Не только с тобой, но с любой из вас. Мой отец был зол. Странно, что он не забрал меня из школы, как это сделали родители Маккензи.

Элиза посмотрела на свою ладонь, не иначе как вспомнив тот день, когда Маккензи собрала нас всех в спальне.

— Ты была откровенна со мной, — тихо сказала она. — Думаю, будет честно, если я сделаю то же самое.

В том, как она в ответ посмотрела на меня, в сожалении в ее глазах было нечто такое, что заставило меня занервничать. Внезапно я подумала, что не хочу это слышать.

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, я рассказывала тебе, как мы с Маккензи помогли Грейс сжечь Ферму, чтобы навлечь на мальчишек неприятности? После этого Грейс начала вести себя… страннее, чем обычно. Ты помнишь это? Однажды мы с Маккензи вызвали ее на откровенный разговор по этому поводу, и именно тогда она попыталась нас шантажировать.

Это определенно не то, что я ожидала услышать.

— Она пыталась вас шантажировать?

— Может, не прямо. Но она сказала что-то вроде: мол, наши родители вряд ли будут рады, если всплывет правда, а им с матерью лишние деньги не помешают. Так что намек был ясен. И Маккензи… ты ведь знаешь, как она могла распсиховаться. Она была в ярости. Вот почему она решила пригласить Грейс в бунгало в те выходные. Она сказала мне, что у нее все спланировано, как показать Грейс ее место.

Элиза покачала головой, глядя в чашку. Я же подумала о том, как она прошлым вечером смотрела в окно машины, после того как рассказала нам, что ее все еще преследует то, что мы сделали, и как нам повезло, потому что все могло закончиться гораздо хуже.

Официантка вернулась и спросила, подлить ли нам кофе. Заметив мою нетронутую тарелку, она нахмурилась.

— Вам не понравился сэндвич, дорогая?

Я не сразу сообразила, что ответить, все еще ошарашенная внезапным признанием Элизы. То, что тогда казалось таким спонтанным, на самом деле было тщательно спланировано Маккензи. Мы, девочки, были марионетками, которыми Маккензи вертела как хотела.

Элиза легонько пнула меня ногой под столом, и я заставила себя улыбнуться официантке.

— Все в порядке, — сказала я. — Можно нам счет, пожалуйста?

— Конечно. Вам нужна коробка, чтобы взять с собой?

— Нет, спасибо. Можете унести.

Официантка явно надулась, но молча взяла тарелку.

— Давай составим план, — сказала Элиза. — Во-первых, возьмем мою машину. Ты слишком взвинчена, чтобы садиться за руль. А во-вторых, если Кортни не будет дома, когда мы приедем, вызовем полицию.

— И что скажем? Кортни не ребенок. Разве взрослые не должны отсутствовать более суток, прежде чем можно сообщать о пропаже?

— Кортни да, не ребенок, но ее дочь — определенно. Ты ведь не звонила в школу, не так ли?

Я покачала головой. Как жаль, что я не довела до конца тот свой первоначальный план.

— Вбежав в переулок, я совершенно забыла.

— Все было бы гораздо проще, не окажись Бен таким мерзавцем. Он мог бы повлиять, заставить кого-нибудь дать оповещение о пропаже Кортни или что-то в этом роде. — Элиза покачала головой, ее щеки пылали негодованием. — Гребаный ублюдок.

Вновь появилась официантка с чеком в руке. Словно почувствовав внезапное напряжение, она настороженно посмотрела сначала на меня, затем на Элизу. Но та одарила ее широкой улыбкой.

— Извините, мы говорили о ее бывшем парне.

Официантка тепло улыбнулась и положила счет на стол.

— Бывшие парни — самые худшие, не так ли? Желаю вам обеим отлично провести вечер. Постарайтесь не промокнуть насквозь. И, дорогая, — добавила она, пристально глядя на меня, — я вычеркнула из счета сэндвич.

— Не стоило.

— Это вообще не проблема, — сказала официантка. — Приятного вам вечера.

Когда официантка ушла, я схватила чек и перевернула его. И да, там были указаны только два кофе. Меньше трех долларов.

Элиза выхватила счет из моей руки, взглянула на него и вытащила из бумажника двадцатидолларовую купюру. Положив ее и счет на стол, она поставила сверху солонку, схватила сумку и встала с места.

— Вперед, на поиски Кортни и ее ребенка.

Когда мы приехали в «Хайленд-Эстейтс», дождь все еще моросил. Я смотрела в окно, думая о том, что произошло за последние двадцать четыре часа, когда Элиза припарковала машину и тихо прошептала:

— Господи.

И тогда я подняла глаза и увидела две полицейские машины, припаркованные у входа в корпус E. Их мигалки были выключены, однако при виде их у меня тотчас скрутило живот.

Элиза потянулась на заднее сиденье за зонтом, но, увидев выражение моего лица, остановилась.

— Расслабься, Эмили. Вдруг они здесь вовсе не из-за…

Остального я не слышала. Пулей выскочив из машины, я помчалась сквозь моросящий дождь к входу, распахнула дверь и поспешила вверх по темной лестнице. Когда я добежала до второго этажа, в коридоре у открытой двери квартиры стояли двое полицейских.

Дверь квартиры № 3.

Дверь Кортни.

Я бросилась вперед. Поняв, что я намереваюсь ворваться в квартиру, оба офицера повернулись и преградили мне путь.

— Мэм, — спокойно сказал один из них, — я бы попросил вас стоять на месте.

— Что случилось? — Я смотрела мимо них, отказываясь встречаться с ними взглядом. Боясь прочесть в их глазах правду. — Что случилось?

В этот момент в открытую дверь вышел мужчина в слегка помятом костюме.

— Кто это?

— Меня зовут Эмили Беннет. Я подруга женщины, которая живет в той квартире, — протараторила я прежде, чем кто-то из офицеров смог ответить.