Мародер - Беркем аль Атоми

— Че, пора, считаешь?

— Да думаю, да. У тебя как, срочняков никаких не висит на жопе?

— Да нет вроде. Баню без меня доделают, товар баба выдаст, если че.

— У меня тоже все вроде ништяк. Я смотрю, график вроде устаканился — через два дня на третий большой приход, по три рожка собираем.

— А эти два дня?

— Да так, ни шатко ни валко — рожок, и то хорошо, коли целый. Дровяные да рыбаки, в основном.

— Ну, все не залупа на ацетоне…

— Ну да, так оно… Тут еще бизнесок нарисовался.

— Типа хранение?

— Ну да. Подвал-то — охереть, заблудиться можно. Орех молодец, проявил инициативу, а то так бы и телились. Одну сторону коридора подшаманили, там типа отсеки такие, пятера за неделю, нормально.

— И че, много народа?

— Да как придем, вторую сторону делать буду.

— Холодный если кому нужен будет, ко мне посылай.

— Кому зимой холодный-то?

— Да летом.

— А-а. Ладно… Ну, будем живы?

— Давай.

— Хх-ху… Эх, крепка савецка власть!

— Магомедычева, яйцом чищена. Че не заедаешь-то? Налегке желаешь остаться? Тебе все равно меня ждать придется, я эти ваши лыжи, сам знаешь…

— Берешь кого?

— Витьку думаю, — все же сказал Ахмет, весь день до этого метавшийся, брать — не брать. А ведь уже почти решил идти один. Сердце шептало — не надо тащить своих, чуяло лажу; однако доля Дома увеличивалась существенно, и Ахмет позволил жабе говорить от своего имени, отмазавшись сам от себя: типа, четыре-пять опытных людей при пулемете, кто нам че сделает? Да и жопа, может, только мерещится, четко, однозначно сердце ведь не сосет… — От тебя кто? Немец?

— Не. Он на Доме останется.

— Да, на такого можно Дом оставить. Я вот тоже Серба дернуть не могу.

— Возьму Дениску молодого. Я так посмотрел, он хоть и молодой, а с башкой дружит. Он сейчас лежит за этими пасет.

— Не устанет раньше времени? Этих гасить, да сколько он у тебя уже в секрете лежит?

— С утра. Ну, скажем так — он после этого всего пройдет лишь в два раза быстрее тебя, и только в три раза дальше. С двумя твоими грузами.

— Да ну. Терминатор какой-то прям.

— Такие войска, не то что ты, увалень.

— Лишь бы не зацепило, пока Автайкиных прессовать будем.

— Сплюнь… Ну че, по последней?

— По крайней. Ну, будь…

— Ф-фу… Ох, хорошо пошла… Ладно, я тоже пошел. Так, давай часы сверим. Тринадцать пятьдесят одна.

— Тоже.

— Ну, все. Восемнадцать — тридцатая школа, слева, за пожарным выходом. Хозяйка! — гаркнул Жирик в сторону дверей уже своим обычным веселым басом: — Спасибо, накормила! Как у мамы!

К шестнадцати Ахмет спустился в подвал, забрать Витьку наверх. Баню расположили точно по центру, оставив два прохода по бокам; так не грелись боковые стены подвала, выдавая в ИК четкое пятно, зато грелась часть пола в спальнях и кухне. Затхлость подвального воздуха сменилась праздничным, свежим духом хорошо просушенной липы, парни весело стучали молотками — Витек обшивал, Серб правил на наковаленке гнутые гвозди.

— Шабаш, парни. Закуривай. Вводная.

— Я на Доме, как всегда. — заранее дуясь, протянул Серб.

— Да, Серег, — отрезал Ахмет. — Вторая новость тебе понравится еще меньше. Дней восемь рассчетное. Причем. Если, с завтрашнего рассвета, хоть одна рожа покажется — никаких нежностей, сади без экономии, хоть на полкоробки. Тащишь наверх ящик, снаряжалку, все рожки собираешь, клемму с аккумулятора не снимать вообще — пока не приду. РГОхи собрать все.

— Че-то серьезное ожидается?

— Нет. Но, сам знаешь, все возможно. Мы с Жириком идем прессовать Автайкинских. Это сегодня; через два часа мы с тобой, Вить, выходим. У Мирохи люди при деле, у Нигмата тоже пошли груз встречать, так что им не особо до наших междусобойчиков, но лучше подстраховаться. Они оба будут в курсе — ихние сунуться не должны. Жириновские тоже все будут заняты, тем более, они в курсе, что мой Дом будет на тревоге, и никто ихний не припрется по-любому. В общем, Серег, хуячь на каждый шорох, и патрона не жалей, если кто лезет — чужой однозначно.

— Понял. Если подлетное прошло?

— Еще сутки не дергаться. Пройдут — Жириков Немец зайдет, он на инструкции. И он — старший. Время поиска — максимум сутки, затем — мухой обратно, и сидеть до выяснения. Если еще сутки нас не будет — снова заходит Немец, переезжаете к Жирику и живете там. Немец старший. Но мы вернемся. …Не все только… — злобно прошипело сердце. — Оставь. Не бери… — …Да отъебись ты!.. — мысленно рявкнул Ахмет. — …Как это «не бери»?! На Дом и на себя только по доле, а Жирик и на себя, и на Дом, и на молодого, и на этого, которого от Автайкина выдернем?! Щщассс!!! «Не бери», ишь ты…

— Ахмет, мне собираться идти?

— Не надо. Я тебя собрал уже, сидора наши готовые стоят. Стволы еще вторые понесем, и цинк. Пойдем с чистыми, а из вторых Жириковых при штурме обеспечим, они потом почистят и принесут, мы возвращаться не будем. Гасим Автайкина, берем там человека — и ходу.

— Куда идете хоть? — не вытерпел Серб.

— Арсенал РВСН. За Барабашом. Ну, все, — поднялся хозяин. — Вить, переодевайся, и отдыхать. Посрать, помыться, белье свежее. Жрать не вздумай. Валенки подшитые бери, там по бетону скакать придется. А я пойду вздремну часик, че-то после караула в сон клонит.

В восемнадцать ровно от тридцатой школы разбежалось с десяток смутно различимых в сумерках фигур. Две резво ломанулись в сторону ДОКа, это были черти, нанятые отогнать малявы Нигмату и Мирохе. Мол, не волнуйтесь, дорогие соседи, и от своих глобальных дел не отрывайтесь; это мы так, свои маленькие проблемки решаем. Остальные быстро растворились среди мертвых зданий, словно провалившись сквозь заметаемые поземкой сугробы, и вынырнули из тьмы только на заботливо подготовленных огневых, полукольцом охвативших здание напротив начисто выгоревшей пожарки.

Сигналом к атаке должен был стать окурок, выброшенный из окна на втором этаже, сигнализирующий, что Автайкинские обсели поляну в полном составе, а нужный человек в безопасности. План атаки был прост и основывался на выдающейся безалаберности противника, полагавшего, что лучшая оборона — это наступление, и периодически наезжавшего на всех в своем районе. Надо сказать, что такая стратегия позволила им протянуть довольно продолжительное время, и протянуть неплохо — окружение даже не думало о том, чтобы тронуть эту странную компанию, почитая за счастье отсутствие внимания с ее стороны. Расположенная вплотную к ГАИ заправка заложила основы их благосостояния, достаточный арсенал, взятый в колонии, позволял не особо грузиться вопросами безопасности, так что жулики жили куда веселее, чем раньше, а их семейники[149]— красначи[150]от жуликов никогда сильно не отличались. По идее, такая толпа давно уже должна была саннигилировать, но там собрались настоящие волки, знающие человека насквозь — зона сообщает такое знание человеческой натуры, какое даже не приснится никакому ученому психологу, потому все и балансировало в более-менее стабильном виде. Держалось все на Автайкине — щуплом человечке с невыразительным лицом люмпена от пивного ларька, с той лишь разницей, что от некоторых выражений, которые иногда принимало это лицо, жидко срали в штаны взрослые, знающие себе цену мужчины, и безропотно пересаживались к петухам гордые сыны Кавказа.