Хозяин собаки - Брюс Кэмерон

Мор обернулся к ловчему, который слушал его, согласно кивая.

– Орда, – заключил Мор. – Здесь побывала Орда.

Калли в ужасе уставилась на сына.

– Да чего вы его слушаете? – презрительно начал Грат, но Урс перебил его:

– Он прав.

– Но где же тогда трупы? Не может быть, чтобы падальщики растащили трупы без следа, – сказал Пэллок.

– Значит, Орда увела выживших с собой или унесла тела, – ответил Урс. – Так же, как они унесли тело Собака, когда ты прятался на дереве.

Пэллок густо покраснел.

– Что будем делать? – спросил Валид.

– Сегодня останемся здесь. Может быть, завтра потеплеет, – с тяжелым сердцем ответил Урс, понурив голову.

Калли упала на колени и зарыдала. Такие приветливые, открытые, радушные люди… Зачем понадобилось их убивать?

– Останемся здесь? – заверещала Белла. – Останемся здесь? А если они вернутся, Урс?

– Мы не в состоянии идти дальше, – обессиленно пробормотал ее муж.

Пошатываясь от голода, Мор разложил большой костер, затем развел костры поменьше, для каждой семьи. Он не мог отделаться от мыслей о девушке Эме, которая должна была стать его женой, вспоминал ее улыбку, ее губы…

Он пытался оплакивать гибель девушки, но, по правде говоря, почти совсем ее не помнил.

Солнце еще стояло высоко, но люди уже улеглись на ночлег и, свернувшись у огня, глядели в пустоту. От нагретой кострами земли шел тошнотворный запах крови, от которого сводило болью пустые животы.

Пэллок отшвырнул в сторону сеть для рыбной ловли, и Мор наклонился за ней, вспомнив путешествие в ледяную пещеру вместе с Эмой и ее подругами. Эма поцеловала его в тот день. Мор с удивлением разглядывал хитросплетения веревок, и вдруг его осенило.

Почти все без движения лежали на земле, не желая вставать и куда-то идти. Если они останутся здесь, то попросту умрут с голоду.

А в пещере могла быть еда.

Взяв с собой сеть и рожок с углями, Мор ушел, никому не сказав, куда направляется. Неподалеку от входа в пещеру он обнаружил аккуратно сложенную охапку сухой травы и соорудил себе факел.

В пещере стоял жгучий холод, белые стены сверкали от инея и льда. Мор взял кирку и, кряхтя, потащил ее в глубь пещеры, где лежали льдины, доходящие ему до коленей. Он принялся за работу, окутанный облаком пара от собственного дыхания.

Выкопав первую рыбину, он запустил в нее зубы, вгрызаясь в лед, ощущая, как тает на языке склизкая рыбья плоть. Мор не стал есть больше одной, опасаясь судорог, и стал укладывать рыбины в сеть.

Пошатываясь под тяжестью ноши, достаточной, чтобы досыта накормить всех Сородичей, он вошел в лагерь.

Никто не поднял на него взгляда. Калли сидела у общего костра и бездумно глядела на пламя. Коко, тяжело дыша, сидела рядом, положив голову дочери на плечо, и время от времени надсадно кашляла.

Мор бросил сеть к ногам матери, и Калли перевела на нее невидящий взор.

– Мама, – сказал Мор, – я принес еды.

Он насадил рыбину на палку и вытянул ее над огнем. Лед растаял, и вода с шипением закапала на угли.

– Еда, – повторил Мор. – Еда!

Взгляд Калли прояснился.

– Мама, – проговорила она, повернувшись с Коко. Потом, повернувшись к другим, воскликнула: – Мор принес еды! Еда! Еда!

Поначалу ее слова были встречены молчанием: люди не хотели шевелиться. Но когда в воздухе разлился аромат жареного, Сородичи устремились к костру, наперебой хватая рыбу.

Подошел Урс, выкатив глаза от изумления.

– Мор принес еду, – сообщила ему Калли и первому протянула зажаренную рыбину. – Это все мой сын, Мор, – повторяла она.

* * *

По общему убеждению, Мор каким-то образом умудрился выловить мороженую рыбу из замерзшего озера, используя сеть. Мор не спешил развеивать это заблуждение, однако, когда он вновь отправился к пещере, за ним увязалась горстка детей, и его секрет был раскрыт. И все-таки именно благодаря Мору Сородичи не умерли с голоду.

– Наплевать, посветлеют у меня глаза или нет, – радостно сказал Валид дочери, сидя у костра. – Сколько бы мальчик ни принес рыбы, я все съем.

– Странно, – заметила Лира. – Он уже давно взрослый, а его все еще называют мальчиком. Он спас Сородичей от голода, но охотники не признают его своим.

– С такой ногой он не может считаться охотником, а значит, и мужчиной, – ответил Валид. Его сыновья, семнадцатилетний Лиго и десятилетний Магнус, важно закивали.

– Пойду, наверно, скажу мальчику «спасибо» за то, что он спас нас от голода. Он преуспел в этом гораздо больше мужчин, – отрезала Лира.

Валид некоторое время смотрел ей вслед.

– Ты слишком много ей позволяешь, – проворчала Сайди, его жена.

Валид пожал плечами.

– Она всегда была упрямой.

– Потому что ты все спускаешь ей с рук, – сварливо ответила Сайди.

Валид молча пожал плечами.

Мор возился со спутанной сетью, пытаясь распутать перекрученные веревки.

– Давай помогу, – предложила Лира, подойдя ближе.

Мор охотно протянул ей сеть. Лира осмотрела ее и принялась распутывать узлы.

– Тут надо повторить узор, – промолвила она чуть слышно.

– Узор? – переспросил Мор.

Лира, задумавшись, невидящими глазами смотрела на сеть, но, услышав вопрос, вскинула голову.

– Спасибо. Ты спас все племя, – сказала она, распутывая упрямый узел.

Мор смущенно что-то пробормотал.

– Ты потерял брата, деда и вот теперь возможную жену, – сочувственно продолжала Лира.

Мор кивнул.

– Я тебе очень сочувствую. – Протянув руку, Лира коснулась его ноги.

Мор не поверил своим глазам: она коснулась его больной ноги, нисколько не изменившись в лице.

* * *

Сайлекс, заранее предсказав суровую зиму, увел свое племя на юг: прошел по берегу реки до края долины, где жила Орда, и повернул на восток. Вышло так, что их путь почти в точности повторял путь Сородичей, но у Сайлекса не было заранее намеченной цели путешествия – он просто следовал за волчьей стаей и, прислушиваясь к ночным завываниям волков, надеялся, что волки выведут их в места, богатые дичью.

Он поискал глазами Деникс с той же настойчивостью, с которой преследовал добычу, желая заново испытать радостный трепет, охватывавший его всякий раз, когда их взгляды пересекались. По вечерам он глядел на нее сквозь пламя костра, дожидаясь, когда же она поднимет глаза. Однако Деникс всегда отводила взгляд, проходила мимо, не проронив ни слова, и всячески его избегала.