Хроники инспектора Ротанова - Евгений Гуляковский

— Да… И вот еще что, Ротанов. Не рискуйте собой. Если вы сейчас ринетесь на поиски Линды Гердт, вы можете не вернуться. И время, драгоценное время, будет упущено — помните об этом. Каждый день, каждый час одна из этих спор может попасть в земной океан. Там вы ее уже не найдете. Поэтому постарайтесь как можно скорее возвратиться на Землю. Мы не будем искать нового посредника. Если вы не сумеете донести до своего правительства полученное от нас предложение, оно потеряет силу, и события пойдут своим естественным путем.

— А почему бы вам не помочь мне в поисках похищенной бандитами женщины?

Палмес отрицательно покачал головой.

— Только информация. Никаких действий без самой крайней необходимости. Презумпция невмешательства. Этот принцип в свое время помог нам освоить большую часть Галактики, и мы не собираемся его нарушать ради вас.

Ротанов оглянулся, словно искал поддержку в окружающем его холодном, чужом мире. Но ничего не нашел, кроме остывших за ночь камней, кроме незаметно тлевшего на горизонте рассвета, кроме спящих в каменном укрытии товарищей, которые вряд ли поверят ему, если он передаст им слово в слово этот нереальный ночной разговор. Даже они не поверят, что уж там говорить о правительстве… Нужны факты, нужны доказательства, и все может обернуться таким образом, что ему придется действовать в одиночку не только здесь, но и на своей родной планете.

— Как их можно уничтожить? — задал он свой последний вопрос, обращенный уже к исчезающей тени, которая не была человеком и все это время оставалась лишь тенью, энергетическим всплеском, шепотом, послышавшимся в ночи… Ротанов не надеялся получить ответ, фигура Рона Палмеса уже почти исчезла в предрассветном неверном сумраке, смазавшем все вокруг, растворившем в себе каменные обломки блоков и самую стену… Но ответ все-таки пришел и отчетливо прозвучал у него в сознании:

— Температура свыше двух тысяч градусов или жесткое гамма-излучение в течение часа.

Ротанов помедлил еще несколько минут, давая рассвету набрать необходимую силу и стараясь подавить в себе ростки нерешительности, сомнений и неуверенности, оставшиеся в нем после ухода Палмеса, который преподнес ему непростую дилемму. Жизнь его родной планеты или женщина, доверившая ему свою собственную… Какого черта! Цель никогда не оправдывает средства, нельзя спасти цивилизацию ценой человеческой жизни, особенно если это жизнь женщины, твоей женщины… И не важно, во что превратилась теперь Линда, в этом нет ее вины. Для тебя она навсегда останется женщиной, которая доверилась тебе. Вот только дилемма все равно остается, и он по-прежнему не знает, как ему следует поступить…

Не это ли было главной целью визита Палмеса? Посеять в нем сомнения и неуверенность, заставить мучительно раздумывать, перед тем как выбрать одну из двух дорог, ведущих в разные стороны…

Инспектор торопливо вырвал из блокнота листок бумаги и черканул на нем несколько строк для Хорста. Если он не вернется, старый капитан должен донести до Земли хотя бы предупреждение об опасности.

Второй час Ротанов шел к своему схрону, к месту, в котором спрятал сокровище Линды. Солнце высоко поднялось над его головой. Ноги тяжело вязли в песке, и поклажа оказалась слишком тяжелой — кроме запаса совершенно необходимой воды, ему пришлось тащить с собой еще и бластер. Забрав его, он лишил своих спутников половины их главного преимущества перед бродившей вокруг бандой Барсика. Но он надеялся, что после пленения Линды бандиты потеряют интерес к развалинам, в которых отсиживались его друзья. Бандиты устремятся к добыче, и единственным положительным моментом в задуманном им почти безумном предприятии было лишь то, что он знал место, к которому они будут стремиться, и надеялся оказаться там раньше них, если, конечно, ему удастся пережить ночь в пустыне наедине с песчаниками…

Он знал, что переход, занявший один день на мобиле, растянется в пешем походе, как минимум, на два, а то и на три дня… И все же надежда прибыть на место, где он спрятал камень, раньше бандитов оставалась, поскольку бандиты вынуждены будут уравнивать свою скорость передвижения с совершенно обессилевшей девушкой и делать из-за нее частые привалы.

Только здесь, в аромской пустыне, начинаешь понимать подлинное значение слова «пустыня». Пустыня — значит, пусто. Пустое пространство, в котором нет ничего живого. Ни ящериц, ни змей, ни насекомых, лишь редкие кустики высохшей травы, похожие друг над друга барханы да неизменное марево разогретого воздуха, дрожащее на далеком горизонте.

За день, несмотря на жару, ему удалось пройти километров тридцать, и появилась надежда к вечеру второго дня добраться до дома Гранта, сделать там основательный привал и на следующее утро устроить засаду у скалы с тремя разделенными вершинами. Он не собирался вплотную подходить к месту схрона. Самое главное — выбрать для засады выгодную позицию, и эти скалы, которые бандитам не удастся миновать, казались ему наилучшим для засады местом.

Мысли о предстоящем привале, о ванне с прохладной водой, о пакетах ледяного консервированного сока помогали ему в какой-то мере справиться с жарой и усталостью, но все равно к концу дня он уже с трудом переставлял ноги.

Пора было останавливаться и присмотреть место для ночного привала, до дома все еще оставалось километров двадцать — и выбор у него невелик, тот ли бархан, этот ли — все они казались одинаковыми. Ротанов думал, что бандиты так же, как и он, не смогут продолжать движение ночью. Хотя почему, собственно? Они неплохо ладили с песчаниками…

Все же он надеялся, что из-за Линды они будут вынуждены остановиться на ночь. В своем теперешнем состоянии она не могла им ничего рассказать, не могла указать место, где находится жемчужина. Ее вело к ней чутье, внутренний зов, описать который словами невозможно. Никакие пытки не могли бы вырвать у нее указание на важную для бандитов тайну. Им оставалось лишь следовать за ее сомнамбулическим движением к цели. Вся надежда на поживу была связана у них с Линдой, и, пока они не дойдут до места, где был спрятан жемчуг, Ротанов мог не беспокоиться за ее судьбу — они будут беречь девушку как зеницу ока, только после этого… Но «после» как раз и не будет, уж об этом он позаботится.

Солнце наполовину ушло за горизонт и казалось теперь странно раздвоенным и расплющенным в своей нижней части. Этот необычный эффект создавала линза нагретого воздуха, располагавшаяся над раскаленным за день песком. До полной темноты оставалось не больше получаса. На Ароме почти не бывает сумерек. Пора останавливаться. Не хватало только, чтобы песчаники застали его во время движения по открытой местности…

Но подходящее укрытие все не попадалось, и в конце концов Ротанову пришлось забраться в узкую ложбинку между двумя барханами.

Отбросив в сторону верхний слой раскаленного за день песка, он накрылся плащ-палаткой, а затем обрушил на себя с соседнего бархана целый водопад сухого песка.

В первое мгновение ему даже показалось, что он перестарался и не сможет выбраться утром из-под придавившей его песчаной массы, но потом, упершись ногами в твердую выбоину почвы, инспектор убедился, что при максимальном усилии сможет вырваться из этого добровольного песчаного плена, у которого было одно-единственное преимущество и множество недостатков.