Нация фастфуда - Эрик Шлоссер

Однажды ночью, когда Хесус был на смене, его коллега забыл отключить механизм, потерял два пальца и упал в обморок от болевого шока. Приехала скорая помощь и забрала его, а остальные продолжали чистить все вокруг. Работник вернулся на следующей неделе. «Если одна рука не действует, – сказал его руководитель, – используй другую». Другой уборщик потерял руку в станке. Теперь он раскладывает полотенца в раздевалке. Самая страшная работа, по словам Хесуса, – чистить лопасти на крыше скотобойни. Они покрыты жиром и засохшей кровью. Зимой, когда все замерзает и ветер сбивает с ног, Хесус боится, что случайный порыв сдует его с крыши в темноту.

Официальной статистики нет, но среди уборщиков на скотобойнях смертность невероятно высока. Они – идеальные работники, которых легко заменить: нелегалы, неграмотные, за чертой бедности, неквалифицированные. И худшая работа в стране легко может заканчиваться плачевно. Иногда сотрудников буквально измельчают, превращают в фарш.

Краткое описание нескольких инцидентов в бригадах уборщиков за 1990-е говорит о работе больше, чем любая статистика. На комбинате Monfort в Гранд-Айленде Ричарду Скала машиной отрубило голову{455}. Карлос Винсенте – работник T & G Service Company, гватемалец 28 лет, который был в США всего неделю, – попал в щель конвейерной ленты на заводе Excel в Форт-Морган, и его разорвало на куски. Лоренцо Марин, работник DCS Sanitation, трудился на фабрике IBP в Коламбусе, упал с крыши шкуросъемной машины, когда чистил ее из напорного шланга, ударился головой о бетонный пол и умер{456}. Другому работнику DCS Sanitation, Сальвадору Эрнандесу-Гонсалесу, машина по производству свиных отбивных на комбинате IBP в Мэдисоне размозжила голову. Та же машина проломила череп другому работнику, Бену Барону, несколькими годами ранее. На мясокомбинате National Beef в Либерал Гомер Столл забрался на котел для слива крови, грязный сосуд высотой 9 м, чтобы его почистить{457}. Столлу стало дурно от паров сероводорода. Пытаясь его спасти, двое работников забрались в котел, и все трое погибли. За 8 лет до этого Генри Вулфу стало плохо от паров сероводорода, пока он чистил тот же котел{458}. Гэри Сандерс попытался вытащить его, оба погибли, и Управление охраны труда потом назначило компании National Beef штраф за их халатность. Он составил 480 долл. за смерть каждого человека.

Условия труда на американских мясоперерабатывающих комбинатах становятся опаснее, производство ускоряется, нелегальные иммигранты заменили профессиональную рабочую силу. А федеральное правительство существенно ослабило законы, связанные со здоровьем и безопасностью рабочих. Национальные производители долго презирали Управление охраны труда, считали это ведомство источником назойливых рекомендаций и ненужной канцелярщины.

Когда Рональд Рейган был избран президентом в 1980 г., Управление охраны труда уже не получало достаточного финансирования, а его штат не был укомплектован: 1300 инспекторов отвечали за безопасность более 5 млн рабочих мест в стране{459}. Среднестатистический американский работник мог ожидать инспекцию Управления охраны труда примерно раз в 80 лет{460}. Но администрация Рейгана была решительно настроена ослабить влияние Управления еще больше в рамках новой политики дерегуляции. Количество инспекторов охраны труда в итоге сократили на 20 %{461}, и в 1981 г. агентство приняло новую концепцию «добровольного соблюдения»{462}. Вместо того чтобы, не предупреждая, приехать на фабрику с инспекцией, работники Управления были обязаны просмотреть записи компании о травмах на производстве, не заходя на комбинат. Если записи показывали, что по статистике уровень травм не превышает среднюю цифру по всем национальным производителям, инспектор должен был развернуться и немедленно уйти, не заходя на комбинат, не изучая оборудование, не поговорив с рабочими. А записи о травмах вели и хранили руководители компании.

Большую часть 1980-х отношения Управления охраны труда с индустрией переработки мяса были далеко не враждебными. Количество серьезных травм росло, а число инспекций управления сокращалось{463}. Смерть работника на фабрике наказывалась штрафом всего в пару сотен долларов. На собрании директоров мясных компаний в октябре 1987 г. директор по безопасности Управления охраны труда, Барри Уайт, пообещал изменить федеральные стандарты безопасности, которые «кажутся невероятно глупыми, или слишком обременительными, или просто бесполезными». Судя по стенограмме собрания, опубликованной позже в Chicago Tribune, директор по безопасности Управления охраны – федеральный чиновник, на котором лежит большая часть ответственности за жизни рабочих на комбинатах по переработке мяса, – признал, что у него нет достаточной квалификации для этой работы. «Я очень хорошо понимаю, что о безопасности и здоровье рабочих в мясной индустрии вы знаете больше, чем я, – сказал Уайт директорам. – О безопасности и здоровье в своей отрасли вы знаете больше, чем любой работник Управления»{464}.

Безусловно, концепция «добровольного соблюдения» способствовала уменьшению числа зафиксированных травм на мясокомбинатах. Однако пострадавших меньше не стало. По данным проведенного позже расследования Конгресса, эта система советовала компаниям «укрывать травмы, фальсифицировать записи и скрывать инциденты»{465}. Например, на комбинате IBP по переработке говядины в Дакота-Сити компания имела два набора документов: в одном фиксировались каждая травма и болезнь, а другой был предназначен для инспекторов Управления охраны труда и Бюро трудовой статистики. За 3 месяца 1985 г. в первой группе документов было зарегистрировано 1800 травм и болезней на комбинате{466}. Регистрационный журнал для Управления зафиксировал всего 160 травм – разница более чем в 1000 %{467}.