Принцы и нищая, или Золушка на двоих - Лидия Миленина

А еще ей подумалось, что Грайнор сразу и хорошо понял бы ее. Сам накинул бы на нее вуаль и повез смотреть на казнь, не задавая лишних вопросов…

Впрочем…

Все это была такая ерунда по сравнению с тем, что ей сейчас предстояло.

* * *

Здесь собрались лишь девять магов, что должны были «творить казнь». Несколько контролеров, свидетелей от магического сообщества. И Бормиас с Евой. А значит, Ева, единственная женщина в амфитеатре лобного места, однозначно привлекала внимание.

Правда, Бормиас отвел ее под балкон, где тень скрыла их обоих от любопытствующих взглядов.

Девять магов встали в круг на поле внизу, маг-судья (вроде бы его звали Куарен), воскликнул, усиливая голос магией:

— Введите приговоренного!

Из небольшого прохода на «арену» вышли три мага и… еще один. Худая, собранная фигура со стянутыми за спиной руками. Сердце Евы исступленно забилось.

Он. Это он. Ошибки нет.

Она еще не видела лица, но не могла не узнать силуэт. Его особые движения.

Он. Никто другой не мог двигаться с такой издевательской самоуверенностью, идя на казнь.

Да, конвой не подталкивал Габера. Он шел сам. Вскоре стало видно гладкие темные волосы, хищные черты лица. Ева зажмурилась — ей казалось, что вот сейчас Габер точно почует ее присутствие.

А когда отважилась распахнуть глаза, Габер уже стоял один в окружении девяти палачей в темно-синих плащах.

— Привести приговор в исполнение! — возгласил судья.

Маги подняли руки… В них засверкали серебристо-голубые молнии, потом они сомкнулись в круг, который маги держали над головой, как обруч, и…

В этот момент Габер поднял лицо.

Он смотрел лишь в одно место — туда, где сидела Ева.

Сердце бухнуло и стекло в пол. Руки похолодели, Еве показалось, что сейчас она и верно потеряет сознание.

Он смотрел на нее. Спокойно и издевательски.

— Огонь! — раздался голос судьи.

И тут тонкие губы Габера что-то прошептали. Должно быть, никто этого не слышал. А Ева не могла услышать из-за расстояния.

Но каким-то неведомым чутьем она различила по движению губ: «Будь ты проклята, бескрылая! Да не обретешь ты крылья вовеки!».

Воздух словно бы взорвался. А для Евы время замедлилось. Все происходило теперь слишком долго, медлительно, не спеша…

Сияющий круг магии, который держали девять магов, собрался огромным шаром над головой одного из них. Потом медленно, словно судьба хотела попугать Еву напоследок, шар превратился в сияющее копье, и оно, как будто не спеша, полетело в Габера.

Когда оно ударило его в сердце, маг взревел — как раненый зверь. Но в этом реве злобы было больше, чем боли.

Его фигуру охватило серебристое сияние, оно трещало, как пламя в костре.

…Спустя пару минут все было решено. Обугленная в магическом огне, фигура рухнула на колени, потом — плашмя на землю. Пламя еще потрещало, затихая, и… Габер рассыпался темно-серым пеплом.

Ева смахнула слезы с глаза.

Последние секунды она смотрела на действие, не смея вздохнуть. Ей все казалось, что сейчас все пойдет не так. Да и теперь чудилось, что Габер скрутится вихрем пепла, как в ее сне. Восстанет из мертвых.

А сделай она движение — и это точно произойдет. Она нарушит хрупкое равновесие, установившееся в мире, любым своим жестом или словом.

Только слезы бесконтрольно катились по щекам.

— Закон восстановлен. Преступник казнен! — возгласил судья.

Один из магов достал из-под плаща что-то вроде небольшой метлы, небрежно провел по куче пепла на земле, разметая ее. То ли благодаря магии, то ли сам по себе, налетел порыв ветра, поднял в воздух частицы пепла.

И развеял их, унес в поднебесье.

Ева судорожно выдохнула, пружина внутри лопнула, и она зарыдала в голос — там, у себя под вуалью.

Зарыдала, как рыдают от облегчения, выпуская многолетнее напряжение.

Вот и все. Его больше нет.

И страшный сон не сбудется. Потому что ветер развеял его пепел.

Бормиас обернулся к ней, крепко обнял и привлек к себе, гладя по плечам.

И все же, когда она под руку с Бормиасом, ошарашенная и тихая, шла обратно к карете, ей казалось: что-то не так… Эта зловещая история не могла закончиться так просто, как бы ни хотелось в это верить.

Ева тряхнула головой, отбрасывая тревожные мысли. Нельзя все время бояться. Нельзя только и делать, что думать о плохом. Нельзя ожидать от жизни лишь проблем и ужасов.

Все хорошо. И она обязана в это поверить. Ведь она своими глазами видела, как умер Габер.

* * *

И все же после смерти Габера Ева постепенно начала успокаиваться. Ее отпустило.

Внутри медленно, но верно, расцветало чувство уверенности в завтрашнем дне. Она просыпалась по утрам и понимала: будет нормальный, может быть — даже хороший день. Никто не будет ловить ее, чтобы лишить жизни.

А единственное испытание, которое предстояло в ближайшее время — встреча с Верианой.

И Грайнором. Ведь Ева и мечтала увидеть его, и боялась этого. Как они встретятся после того, как он провел так много дней вдвоем с Верианой?

Ева больше не боялась за свою жизнь. Но все же… Были мысли и чувства, которые отравляли это время, что могло бы стать чуть ли не самым лучшим за последние годы.

…Ева боялась увидеть во взгляде Грайнора безразличие. Насмешку и безразличие. И еще больше боялась — не увидеть их. Различить в его глазах боль. Почувствовать то, как он скучает по ней, понять, что она… разбила ему сердце.

В минуты, когда Ева осознавала, что за чувство отравляет ей жизнь, становилось невероятно больно. Словно в сердце воткнули раскаленную иглу.

И все же… Плохо будет и то, и другое. И безразличие в его глазах. Его влюбленность в Вериану.

И его верность образу Евы.

И то, и другое будет… невыносимо!

Так невыносимо, что руки сами собой сжимались в кулаки и хотелось пенять на судьбу, которая никак не желает дать ей настоящего покоя. Покоя в душе. И спокойной полноты жизни. Без сомнений, двойственности, лжи и необходимости выбора.

А приехать Грайнор с Верианой должны были уже скоро.

Помолвка Бормиаса и Евы прошла хорошо. Спокойно.

Фрайгир действительно позволил им провести ее «в узком кругу». На церемонии, где принц высказал желание взять в жены эту женщину, присутствовали лишь несколько приближенных к королевской семье. Потом Бормиас при всех надел ей на палец помолвочное кольцо — фамильное, с узором из нескольких рубинов. И все.