Папарацци - Елена Макарова

Я глянул на экран, чтобы внимательнее рассмотреть лицо того, кто силком, причиняя боль, затолкал Вику в машину. От одной мысли, что этот тип прикасался к ней, готов был убить его. А после того, как услышал про изнасилование вообще перестал видеть в нем что-либо человеческое.

— Скорей всего он лишь пешка, — выдвинул версию Исаев. — Думаю, и знать не знает, чьи приказы выполняет. Деева, наверняка, отдает распоряжения через посредников. Чем длиннее эта цепочка, тем сложней добраться до заказчика.

— Мне плевать на Дееву, мне нужна девушка! — не собирался играть в детектива и добиваться справедливости. Это работа Исаева, пусть он и разбирается. Но только после того, как мы вернем Вику.

— Еще несколько камер засекли его тачку на выезде из города, — доложил следом Максимов. — Дальше не наша юрисдикция, нужно связываться с ребятами из области.

— Подожди пока тормошить областных, — Исаев забегал пальцами по клавиатуре своего компьютера, — сначала я проверю нет ли у гражданки Деевой в том районе собственности.

Недавно приобретена недвижимость. Нежилое строение. Бывший склад. Вполне подходящее место, чтобы кого-то спрятать.

— Давай адрес, — снова вскочил с места, — надо ехать.

— Нет, Соболев, ты никуда не поедешь, — осадил Исаев. — Это оперативные мероприятия, гражданским там не место. Да и нам тоже, нужно передать информацию местным и ждать.

Ждать!? Чего ждать? Когда Вику, как нарядную куклу, вручат какому-нибудь ублюдку?

— Я не спрашивал твоего разрешения. Можешь ждать сколько угодно, но я поеду прямо сейчас. Один, если понадобится.

— Ты меня подставляешь, — начал вкрадчиво, но видно было, что и его терпение на исходе. Я прекословил при его подчиненных, а субординация в его деле важна. — Расшибешь себе нос — я зае*усь бумажки заполнять.

Меньше всего меня волновали бумажки. Всё происходит здесь и сейчас, а возможные последствия где-то там, в кажущемся бесконечно далеки будущем. В этот самый момент Вика ждем, когда ей придут на помощь.

— Готов расписаться, что всю ответственность беру на себя.

Исаев похоже сомневался, что я до конца осознаю происходящее:

— Ты же понимаешь, что под разбитым носом я имел ввиду нечто более серьезное?

— Понимаю, и это меня не останавливает.

Он долго смотрел в глаза, будто проверяя мою выдержку.

— Черт с тобой! — наконец уступил. — Максимов, сообщи тамошним, что мы немного похозяйничаем на их территории.

Со всеми сборами, инструктажем и практически полнейшим отсутствием пробок о места мы добрались через два часа с лишнем. Слишком долго. Особенно если сидишь всё это время без дела, глазеешь на пролетающие мимо белоснежные поля и единственное, что остается делать, так это думать. Представлять худшее, сжимать кулаки и надеяться успеть до того, как случится нечто непоправимое.

По документам здание числилось нежилым, но красочной вывеске, значительной перепланировке и рядам машин перед ним, стало ясно, что людьми оно еще как переполнено.

Несмотря на жаркий спор с Исаевым, я остался дожидаться в машине. В само здание, на непосредственную операцию, без оружия он отказался меня пускать.

— Так дай пистолет, я умею стрелять.

— Ты оху*л, Соболев? Я еще в своем уме, чтобы давать эмоционально не стабильному человеку огнестрельное оружие. Вдруг пальнешь в кого из моих ребят? Сиди и грей Бариновой сидение.

Как только люди в масках и с оружием ворвались внутрь, внутри начался переполох. Даже отсюда я слышал резкие команды, ругань и крики. Женщины в откровенных нарядах в панике выбегали через двери, их клиенты выбирались через окна, бросаясь в рассыпную. Я готовился вот-вот увидеть как выведут невредимую Вику, но время шло и никого кроме перепуганных шлюх не видел. Не стал больше ждать, намерен был сам отыскать ее.

Обшарпанные обои; грязный, сбитый ногами на швах линолеум; плинтус с облупившейся краской. Пыльный, затхлый воздух вперемешку со слащавым запахом духов проституток, согнанных в один угол словно скот. Я прошелся по длинному коридору, заглядывая в каждый номер, надеясь застать там Вику. В каждом почти одинаковая обстановка: люстра с абажуром, блеклые золотистые занавески и нелепые ряды рюш, обрамляющих кровать.

— Ее здесь нет, — раздался за спиной голос Исаева. Я уже и сам это понял, иначе она давно была бы в моих объятиях.

Гадал была ли она в этом клоповнике, лежала ли на этой кровати, смотрела ли так же обречено в окно на заснеженные поля? На полу валялась настольная лампа, рядом осколки стекла. Наверное, во время облавы опрокинули. Но если бы здесь побывала Вика, непременно применила бы ее как оружие. Не сдалась бы, защищалась до последнего. Чтобы сломить волю моей амазонки нужно постараться.

— Исаев, как думаешь, ей могут давать транквилизаторы?

— Вполне, так меньше хлопот, — со мной снова говорил матерый следователь, а не друг. — Человек под наркотиками часто похож на пьяного, на такого мало обращают внимания.

— Даже не знаю что хуже: быть покалеченной, сопротивляясь, или пребывать в неизвестности, будучи полностью в чужой власти, — в руках преступника и насильника. Волна ярости захлестнула, хотелось схватить лампу с пол и швырнуть ее об стену. Пусть только посмеет тронуть ее! Но я сдержал показную ребяческую импульсивность. Не принесет это облегчения, и никак не поможет в поисках Вики.

Исаев, видимо, хотел что-то сказать, но его перебил вошедший в комнату Максимов, которого в черной камуфляжной маске я не сразу узнал:

— У нас тут есть свидетель, он вроде как узнал Баринову по фотографии.

Глава 45

Вика

— Проснись! — зазвенело в ушах, а щеку обожгло. Боли не чувствовала, только как кровь прилила к лицу, опаляя кожу как огнем. — Эй! — ощутила удар уже более явственно. Непослушное тело никак не могло отреагировать и я снова получила затрещину, которая окончательно выдернула меня из наркотического сна.

Перед глазами все плыло, и пока я слышала только голоса.

— Слышь, сколько ты ей вколол? — главный вновь устроил разборки с “идиотом”.

— Как обычно.

— Ты и в прошлый раз так говорил, только она проснулась и скакала по номеру как сайгак.

— Я, по-твоему, тупой, не могу дозу правильно отмерить?

— Это я идиот, что с тобой связался, — раздалось над самым ухом, будто слова предназначались только мне. — Эй, малышка, проснись, — встряхнул. — Если ты тут сдохнешь…

— Не дождетесь, — еле ворочала языком, но при этом пыталась скинуть с себя чужие руки.

— Очнулась! — оповестил главарь своего туповатого подельника. — Тащи воду!

— Я выберусь отсюда живой, — попыталась отвернуть отяжелевшую голову, когда он схватил меня за подбородок.