Стихия огня - Марта Уэллс

— Здесь много железа. — Она вернулась к мраморной скамье возле стены и принялась очищать подметки своих ботинок.

Согнувшись, Томас, не снимая перчаток, провел рукой по теплой для глаза желтизне паркетного пола и обнаружил мелкие поблескивающие частицы…

— Железные опилки. Они здесь повсюду.

Итак, эти люди не слишком-то доверяли своим союзникам-фейри. Хотелось бы знать, успели ли альбонцы обнаружить здесь присутствие возглавлявших нападение прислужников воинства, прежде бывших людьми? Правда, возле железа они бы и не появились. Возможно, этому передовому войску и предназначалось погибнуть в битве. Если осада затянется, воинство, вне сомнения, сумеет пополнить их отряды, когда голод начнет выгонять людей на улицу в поисках пищи.

Томас отряхнул руки и вернулся к Каде, остававшейся на краю бивака.

— Если они провели здесь прошлую ночь, то где могут быть сейчас?

— Если бы только знать это… было бы проще жить. — Он подумал мгновение, взвешивая все «за» и «против». — Надо идти дальше.

— Ладно. Но лучше, по-моему, не будет.

Они направились мало кому известным путем к середине галерейного крыла через соединяющуюся вереницу парадных гостиных и небольших залов с колоннами; там-то и оказалось более всего убитых. Многие умерли в бегстве, перехваченные кем-то из воинства, когда стены еще содрогались от взрыва, а лампы задул последовавший за ним порыв резкого ветра. Встречались им и небольшие группы цистериан, к которым иногда примыкали придворные и слуги, пытавшиеся вместе найти спасение. Они даже обнаружили небольшую комнату с разбросанной баррикадой, перекрывавшей дверь, где группа людей сумела продержаться достаточно долгое время.

Судя по состоянию комнаты, люди сражались по меньшей мере несколько часов, думал Томас, прислонясь к останкам дверной рамы и испытывая при этом ярость столь же колючую, как и снег снаружи. Он узнал кое-кого из убитых мужчин и одну из женщин. Это была леди Анна Фаолайн, одна из камеристок Равенны; в благородной нежной руке ее, не знавшей ничего более грубого, чем швейная игла, осталась кочерга. Придется сказать Равенне, что леди Анна умерла с отвагой, взяв в руки оружие. Еще придется убедить себя в том, что, если бы он находился тогда здесь, итог не переменился бы — разве что в холодной комнате осталось бы еще одно мертвое тело. Он повернулся к Каде, сотрясавшейся от бессильной ярости. Она негромко произнесла:

— За это отплатить нечем… даже если я буду гнать его до самого Ада.

Почему-то Томас не ожидал, что увиденное разгневает Каде в той же мере, что и его самого, и он поспешил успокоить ее:

— Ты принимаешь это чересчур близко к сердцу.

Каде встряхнулась, словно кошка, явившаяся домой с дождя, и ответила:

— Я все принимаю близко к сердцу.

Теперь свидетельства присутствия фейри обнаруживались куда чаще. Не столь уж далеко от скорбной маленькой комнатки они обнаружили серебристую паутину, затянувшую дверной проем. Внимательно обследовав тонкую сетку, Каде отделила ее от косяков двери. Тонким кружевным покрывалом паутинка соскользнула на пол. Пока ни одного ответа ни на один вопрос они не получили. День перевалил на вторую половину, и больная нога Томаса уже ныла от ходьбы, однако он понимал: много времени им не отпущено, и опасность скоро сделается предельной. Надо осмотреть галерейное крыло, а потом уходить из дворца.

Они добрались до фойе Большой Галереи, где стояла тяжелая вонь, словно бы здесь поселились хорьки.

Томас шепнул Каде:

— Они могут быть повсюду вокруг нас.

Она кивнула:

— Здесь спригганы. Надеюсь, они спят.

Каде скользнула мимо него в дверной проем и сразу же остановилась. Томас вмиг оказался рядом.

Свет, проникавший через спускавшуюся в лоджию лестницу и из коридоров, позволял просматривать всю Большую Галерею. Пол там словно взлетел вверх, а окна в задней стене вывалились наружу. Так вот где располагался центр событий в ночь нападения! Самый центр, подумал Томас и услышал возле себя голос Каде:

— Они здорово потрудились здесь.

Апельсиновые деревца между колоннами замерзли, но листва их еще осталась зеленой, словно бы холод застал их врасплох. Ощущая чье-то живое присутствие, Томас повел взглядом от разрушенного пола до мрачно притихших сводов. Но ничто не шевельнулось в этой тишине.

Посреди зала камни фундамента были вывернуты из земли могучей силой, между ними проглядывала истерзанная почва. Однако глыбы лежали далеко не случайным образом. Сделав несколько шагов вперед, Томас поднялся на возвышение, чтобы лучше видеть. Как он и предполагал, разрушения в полу образовывали круг со слишком идеальными очертаниями, вряд ли они могли оказаться случайными. Разбросанные камни легли концентрическими кругами. Это могло быть лишь кольцо фей.

Крестьяне, случалось, находили эти кольца в самых диких краях — круги вытоптанной травы, камней или странной растительности — и избегали их, как отметин злейшей заразы, каковыми они и в самом деле являлись.

Повествование о людях, случайно или преднамеренно вступивших туда, заканчивались малоприятным образом: обычно их тела — иссохшие и истощенные, словно бы сразу на век состарившиеся, — обнаруживались на краю колец. При любых попытках извлечь их останки рассыпались в прах.

Если все кольца были такими, Томас едва ли мог представить себе персону настолько глупую, чтобы случайно вступить внутрь. От колец разило несомненной опасностью, словно от отвесного обрыва.

Каде задумчиво осмотрела камни, а потом последовала за Томасом к подножию трона. Она обошла вокруг него и сказала:

— Подумать только! — В ее голосе звучало скорее довольство, словно бы увиденное каким-то образом подтверждало собственную гипотезу.

Томас ощутил новый приступ подозрительности. Он вздохнул:

— Так значит, они каким-то образом явились сюда с помощью этой штуковины?

— Они прошли через нее. Раз ограждения разобщены и отодвинуты, так было сделать проще всего. Ну конечно, это не слишком легко даже для воинства, однако совместными усилиями они вполне могли это сделать.

— Через это кольцо?

— Да. — И она пояснила: — Это дверь.

— Куда?

— Возможно, и в Фейр. Кольца уводят ко многим местам.

Томас поглядел на кольцо. Безмолвные перевернутые камни являли вполне материальный объект в мрачном зале. Каде ухватила его за локоть, приложив палец к губам:

— Тс-с. Послушай.

Миновала буквально секунда, и он тоже услышал голоса, раздающиеся в холодном молчании одной из длинных галерей. Томас вернулся к выходу, пытаясь определить направление. Однако от источника звуков их отделяли камень и протяженность коридоров. Люди могли находиться в любом из длинных залов, сходившихся к Большой Галерее. Они с Каде переговаривались шепотом, поэтому можно было надеяться, что идущие не слышали их.