Кочующий Мрак - Яна Саковская

ни памяти о моей большой любви, ни доступа к Сферам. Я потеряю всё.

Не заметил, как оказался рядом со стержнем, выглядящим как весёлое алое пламя, только в металле, звучащим музыкой Амриса. Я думаю, что это тот самый случай: когда стремление оказаться с кем-то так сильно, что портал открывается под ногами. Или, в моём случае, под крыльями.

Я никогда так не плакал.

«Ты можешь побыть у входа ещё немного. Однако твоё время истекает. Нам очень жаль, Кан-Гиор. Однако знай, что твоя музыка звучит и всегда будет звучать в сердце Сопряжения Сфер».

Меня утягивает к входу. Если бы это не происходило само, я бы не знал, как уйти. Как попрощаться с Амрисом навсегда. Даже если это всего лишь стержень, звучащий его музыкой.

Я такой идиот…

Когда я опускаюсь на площадку перед входом – выходом для меня, Сферы были мягки ко мне, называя его входом, – я не сразу могу сообразить, где я. Я только что слышал музыку пути Амриса, и я переместился, но я продолжаю её слышать.

И тут до меня доходит.

Я слышу музыку Амриса, потому что он стоит за тонкой мембраной, отделяющей пространство Сфер от остального мира. Сам. Стоит.

Он пришёл.

«Амрис», – одними губами говорю я и не могу удержаться от слёз.

«Кан-Гиор, – отзывается он. – Я ожидаю, что потом ты будешь восторгаться моей технической и логистической смекалкой, которая позволяет мне сейчас стоять здесь, разговаривать с тобой и ещё кое-что, но сейчас скажи мне одно: ты будешь со мной разговаривать? Или хотя бы выслушаешь меня?»

Его голос дрожит. И сам он дрожит. Что-то странное есть в том, как он стоит на пороге, но я не могу разобрать, что.

Всё время памяти, которое у меня осталось, я смогу смотреть на него. И слушать его. Амрис, продолжай.

Я киваю.

Амрис улыбается, вспыхивает тёплым огнём.

«Я не пришёл на Мерре, потому что регент объявил на меня охоту. Если бы я вышел от Рэй тем вечером, меня бы убили с вероятностью сто процентов. Я решил не выходить – в том числе, чтобы сохранить Киру Альгесу его тело. Пожалуйста, прости меня. Это были обстоятельства неопределимой силы. Я не понимаю, как это работает, но иногда между мной и тобой встаёт неодолимая сила. И я не знаю, как мне…»

Он обрывает свою речь и вздыхает. Я чувствую его состояние – похоже, он давно переживает на эту тему. Очень давно.

Сколько же меня не было?

Произошедшее на Мерре кажется делами давно минувших дней.

«Похоже, мы можем только повторить мудрость тех мест: не загадывай под Мраком, – устало улыбаюсь я. – И, Амрис, из мужского контура я вполне осознаю, что моя реакция была неадекватной. Очень жалею».

От подступивших слёз я не могу больше произнести ни слова. Амрис вглядывается в меня, но, очевидно, не понимает, что я имею в виду.

«И, Кан, я пришёл к миру, куда попадают те, кто потерял память. Я дал тебе клятву тогда, и я пришёл. Но, ‒ он смеётся. ‒ Я не мог туда попасть. Чтобы попасть внутрь, мне нужно было потерять память, а я не мог себе этого позволить. Я ждал тебя у одного из входов, у того, через который ты вошёл, а у других поставил детекторы, настроенные на тебя, чтобы не пропустить тебя, когда ты будешь покидать этот мир. Но ты ушёл другим путём. В какой-то момент я понял, что тебя больше в этом мире ‒ нет».

Он замолкает и кусает губы.

«Понимаешь, Кан-Гиор, у этой истории про “он пообещал прийти и не пришёл” есть и другая сторона: моя. Когда я даю тебе обещание прийти и по стечению обстоятельств не могу его исполнить ‒ это мой личный ад. Это касается не только тебя. В прошлый раз я обещал Рэй, что я вернусь».

Ого. Я не думал раньше об этом. А ведь действительно. Он же не бесчувственный. Может быть, Амрис в мужском контуре не отличается особенной тонкостью чувствования, но он умный и страстный. И понимает, какое действие оказывают на окружающих его поступки. Ну, чаще всего.

Амрис вздыхает.

«Мы с Рэй успели посмотреть эхо того, что было в твоей жизни до встречи со мной, и мы уловили что-то про некие Сферы, но я не знал, что это и где это. А когда ты покинул мир, куда попал без памяти, там не было следа. Ты просто перестал быть в одном месте и начал быть в другом месте. Как будто между этими двумя точками нет пространства».

Голос Амриса звучит монотонно. Как будто он уже много раз внутри себя проговорил свою речь, прежде чем произнести её вслух. Как будто он очень устал.

«Вычислить координаты другого места ‒ не вопрос. Я кое-что понимаю в логистике. Другое дело, что я не мог туда попасть. Словно это место обладает другими свойствами, в которых я не могу удержаться. Тогда я вспомнил про Сферы: среди твоих воспоминаний был мотив, что ты стал слишком плотным для того, чтобы находиться в них. Но я видел, что ты точно переместился к ним. Поэтому стал думать».

«Но подожди, Амрис, ты же сейчас находишься здесь, значит, ты тоже смог прийти сюда».

Амрис гордо улыбается.

«Вот теперь готовься восторгаться моей технической смекалкой. Я не здесь. Я до сих пор сижу у входа в мир, куда попадают те, кто теряет память. Ты видишь сейчас что-то вроде моей проекции. В ней мало информации, поэтому я лёгкий и это место может меня выдерживать. Кстати. Просвети меня, пожалуйста, что такое Сферы? Это что-то вроде Большого Архива в Управлении Порядка Мироздания? Или часть его?»

Его предположение вызывает у меня улыбку.

«Насколько я понимаю, это что-то отдельное от Управления Порядка. Сам послушай, как звучит. “Сопряжение Сфер, хранящих музыку мира”, ‒ и ”Большой Архив при Управлении Порядка Мироздания”. Мне кажется, Сферы были раньше, до того, как появилось Управление Порядка. Может быть, до того, как появился Порядок. Сферы хранят музыку мира. Вообще словами трудно рассказать ‒ лучше посмотри потом мой архив памяти и сможешь лучше понять».

Я осекаюсь. Чувствую, что опять заплачу. Сжимаю кулаки.

«Что такое?» ‒ осторожно спрашивает Амрис, вглядываясь в меня.

«Амрис, я потерял память насовсем. Пока я здесь, я помню себя и тебя, потому что я послушал музыку своего пути и твоего пути. Как только я покину Сопряжение ‒ а оно скоро вытолкнет меня, потому что не может