Вектор-прим - Роберт Энтони Сальваторе

— Он не ранил тебя? — спросил Люк.

— Нет.

Люк внимательно посмотрел на Мару, не скрывая своей тревоги за нее.

— Это связано с самой планетой, — попыталась объяснить Мара. — Я почувствовала себя значительно хуже, как только прилетела сюда. И здесь… — она замолчала и бессильно покачала головой. — Такое ощущение, словно болезнь внутри меня каким-то образом усилилась из-за той катастрофы, что поразила планету.

— А жуки? — спросил Люк, кивнув в сторону двух пробирок, которые Мара поставила на полку рядом с консолью управления.

Его жена взяла б руки пробирку с живым жуком и поднесла ее поближе к глазам.

— Ты ведь считаешь, что эти насекомые связаны с гибелью Белкадана? — заметил Люк.

Мара не смогла ничего ответить — разумного объяснения у нее не было. Она просто молча посмотрела на мужа.

Но и ее, и Люка не покидало смутное ощущение, что эти насекомые были чужими на этой планете.

Но можно ли связывать в единую цепь событий и Белкадан, и воина-варвара, и болезнь Мары? И как быть с утверждением Мары, что этот воин никак не был связан с Силой? Ведь у нее уже было такое ощущение однажды — после встречи с зачинщиком гражданской войны.

— Этот воин, с которым я сражалась, Йомин Карр, — начала Мара, но снова покачала головой — она была растеряна. — Не знаю, что со мной стряслось, может, после болезни я стала плохо чувствовать Силу, но…

— То же самое ты говорила о главаре повстанцев с Рхоммамуля, Номе Аноре, — перебил ее Люк, и Мара кивнула.

— Представляешь, я ничего не почувствовала у них обоих.

— Но разве Джайна с Лейей не разделили твои ощущения?

— Может быть, они уловили мои неверные чувства, — предположила Мара. — Возможно, я излучала некое поле, и рхоммамулец оказался под колпаком, а я тщетно пыталась прощупать его.

Люк не стал спорить, хотя в это объяснение его не убедило. Да и Мару тоже, он был уверен в этом. Здесь происходило что-то очень странное, что-то большее, чем катастрофа на Белкадане и восстание на Рхоммамуле, и это «что-то» могло быть связано с болезнью Мары.

Он просто чувствовал это.

Голос, раздавшийся у них за спиной, заставил их обернуться. Сначала они подумали, что это Р2Д2, но дроид был на своем месте и продолжал анализировать информацию, скачанную с компьютера научной станции.

Снова зазвучал тот же голос, и теперь можно было определить, что он исходит из закрытого сейфа. Разобрать, что он говорит, пока еще было нельзя, но одно слово — Карр — они поняли.

Люк подбежал к сейфу, открыл его нараспашку и вытряхнул содержимое мешка на пол.

И тут же подпрыгнул от неожиданности, а Мара просто закричала от страха, потому что один из мячей превратился в человеческую голову.

— Торуг бауке, Йомин Карр, — сказала голова. Люк с Марой лихорадочно перебирали в памяти все языки, но ничего похожего вспомнить не могли. — Довин тугу.

— Она не настоящая, — поняла Мара, имея в виду голову. Она подошла поближе и даже поправила говорящий мяч, чтобы тот стоял ровно. Голова не была похожа на воина, с которым только что сражалась Мара, чертами лица, но была так же изуродована шрамами и покрыта татуировками.

Голова продолжала говорить, шевеля губами и даже моргая, словно настоящая. Люк запомнил лишь одну фразу из всего потока белиберды, и то лишь потому, что на эти два слова было сделано особое ударение: праэторит бот.

Закончив речь, кожаный мяч вывернулся наизнанку и превратился в точную копию второго шара.

— Голографическая запись, — вынесла вердикт Мара и потыкала замолкнувший мячик пальцем.

— Для Йомина Карра, — согласился Люк. — Готов поспорить, его только что распекал его начальник.

— Значит, это средства связи, — сказала Мара. — Но для кого?

— Ты все записал, Р2? — спросил Люк, и дроид утвердительно пикнул.

— Можешь перевести? — поинтересовалась Мара.

— Фью, — грустно ответил Р2Д2.

— СИ-ЗПО во всем разберется, — решил Люк. — Нужно только попросить Р2Д2 передать ему эту информацию.

Мара кивнула.

— А что за праэторит-вонг? — задумчиво сказал Люк.

— Не знаю, а ты?

Люк тоже не знал.

— Р2Д2, ты уже выяснил что-нибудь о космических полетах в районе Белкадана? — спросил он у дроида.

Р2Д2 что-то щелкнул и пикнул в ответ.

— Проверь записи о взлетах и посадках кораблей за последние несколько дней, — предложил Люк.

Р2Д2 забибикал то же самое, и на этот раз Люк сообразил, что дроид хочет ему что-то показать. Они с Марой подошли к нему и увидели на небольшом экране изображение сверхбыстрой кометы, чье проникновение в Галактику зарегистрировали внегаловцы.

Люк разочарованно вздохнул и подумал, что не стоило так быстро покидать планету, а нужно было собрать как можно больше данных.

— Перемотай в самый конец, — попросил он Р2Д2, и они проследили всю траекторию кометы, пока она не вышла из зоны видимости ученых. Однако Р2Д2 вывел на экран расчеты внегаловцев относительно конечной точки полета кометы: четвертая планета системы Хелска.

Люк и Мара смотрели и не верили своим глазам: слишком много новой информации, слишком много вероятных объяснений всего происходящего, но ни одно из них не сулит им ничего хорошего.

Люк дал несколько наставлений Р2Д2, чтобы тот занялся анализом информации, а сам сел в кресло пилота, и вскоре они с Марой уже прокладывали курс к четвертой планете системы Хелска.

* * *

Лед этой планеты казался могилой, холодным склепом, в который заточили рыцаря-джедая, чтобы причинить ему как можно больше страданий. Мико, обхватив голову руками, сидел на полу своей камеры, которая освещалась и обогревалась мхом. Напрасно он надеялся, что с помощью медитации сможет убежать от страшных воспоминаний: долгожданное освобождение от пережитых ужасов все не приходило.

Он видел эту чавкающую пасть, эти острые зубы. Он чувствовал, как могущественный'йаммоск с легкостью проникает в его сознание, преодолевая сопротивление джедая.

Никогда в своей жизни Мико не мог представить что-либо, хотя бы приблизительно похожее на йуужань-вонгскую технику ломки личности. Во время обучения он сталкивался с темной стороной Силы, его терзали самые потаенные страхи, но все это бледнело на фоне ужасного йаммоска.

Сколько раз это гнусное создание имитировало его казнь? Сколько раз оно подносило его к самой пасти и клацало зубами в миллиметре от его лица? И каждый раз, что бы ни подсказывала ему логика, он не мог не поверить, что это не последний миг его жизни.

И с каждым разом становилось все хуже и хуже.

Сознание не могло примириться с тем, что все эти казни — лишь имитация, и каждый раз ужасная сцена тысячи раз повторялась у него в памяти. Он потерял сон и аппетит и с трудом заставлял себя проглатывать хоть немного пищи, чтобы не умереть с голоду.