Употребитель - Алма Катсу

— Похоже, все маленькие вещи мы отдали тебе. Наверняка у тебя найдется что-нибудь, что можно дать этой девочке…

— Не понимаю… — Я встала перед Тильдой и закрыла дверцу гардероба. — Зачем ты привела ее сюда? Что ты собираешься с ней делать?

Тильда хмыкнула:

— Не притворяйся дурочкой, Ланор. Уж тебе ли не знать…

— Она совсем ребенок! Ты не можешь отдать ее Адеру, как игрушку.

Я многое знала об Адере, но детей он никогда не соблазнял. Мне казалось, будь это так, я бы этого не вынесла.

Тильда подошла к сундуку:

— Да, она совсем юная, но не невинна. Она рассказала мне, что убежала из работного дома, куда ее отправили, чтобы она родила там ребенка. Четырнадцать — а уже родила… Право слово, мы ей только добро делаем, — сказала Тильда, выбрав узкий корсет со скромными кружевами.

Я устало села на кровать.

— Отдай ей это и отмой ее, — распорядилась Тильда, швырнув мне белье и одежду. — А я пригляжу за тем, чтобы ее покормили.

Пейшенс стояла у окна и смотрела на улицу. Она убрала с лица растрепанные пряди каштановых волос и подозрительно глянула на принесенную мной одежду.

— Вот, надень это, — сказала я, протянула ей вещи и отвернулась, чтобы не смущать девочку. — Тильда мне сказала, что ты ушла из работного дома…

— Да, мисс.

— …где ты родила дитя. Скажи мне, что случилось с твоим ребенком?

Ком подкатил к моему горлу. Мне не хотелось верить, что она бежала, бросив ребенка.

— У меня его отняли, — словно бы защищаясь, проговорила Пейшенс. — Я его после родов и не видала.

— Мне очень жаль.

— Что сделано, то сделано. Лучше бы я… — Она вдруг запнулась. Наверное, решила, что не стоит болтать лишнего, разговаривая с этими странными дамочками, которые увели ее с улицы. Я прекрасно понимала, как она себя чувствует. — Та, другая, леди сказала, что для меня тут, быть может, сыщется работа — может, посудомойкой возьмут?

— А ты бы хотела этого?

— Только она говорит, что прежде надо встретиться с хозяином дома, чтобы он на меня поглядел. А уж возьмет ли он меня…

Пейшенс пытливо смотрела на меня. Она хотела понять, не обманывают ли ее, не сыграют ли с ней злую шутку. Тильда ошибалась: эта девочка во многом еще была совсем невинна. Нравилось мне это или нет, но у меня в ушах все еще звучали слова Джуда: она еще слишком невинна, чтобы якшаться с такими, как Адер. Я не могла позволить, чтобы с ней случилось то же самое, что со мной.

Я схватила Пейшенс за руку:

— Идем со мной. Не говори ни слова. Тихо.

Мы сбежали вниз по черной лестнице. Я знала, что там ходят только слуги и что Тильда этой лестницей никогда не пользуется. Потом мы промчались по кухне к задней двери. На уголке кухонного стола лежала горстка монет. Наверняка деньги были предназначены зеленщику или бакалейщику. Я сгребла монеты со стола и вложила в ладошку Пейшенс:

— Ступай. Забери эти деньги и оставь себе одежду.

Она посмотрела на меня как на безумную:

— Но куда же я пойду? Если я вернусь в работный дом, меня накажут, уж это как пить дать. И домой я воротиться никак не могу…

— Тогда прими наказание или положись на милосердие твоих домашних. Ты уже видела зло, но очень многого ты еще не знаешь, Пейшенс. Беги! Это ради твоего блага, — прошептала я и вытолкнула ее за дверь, после чего захлопнула ее и закрыла на засов. В этот самый момент вошла посудомойка и подозрительно зыркнула на меня.

Я поспешно взбежала вверх по лестнице и удалилась в свою комнату.

Там я стала нервно ходить из угла в угол. Я выгнала эту девочку ради ее безопасности, но как я теперь могла здесь оставаться? Я понимала, что поступила против воли Адера. Да, его дом был страшным местом, но все же… Прежде страх не давал мне уйти. Теперь страх словно бы толкал меня в спину. Я понимала: пройдет еще несколько минут, и Тильда обнаружит, что Пейшенс — ее добыча — исчезла. Тогда они с Адером обрушатся на меня, будто пара львов. Я принялась лихорадочно совать вещи в саквояж. Бежать, бежать. Бежать — иначе случится нечто страшное.

Я опомниться не успела, как оказалась на улице, в карете. Сидела и пересчитывала деньги в кошельке. Денег оказалось не так много, но все же достаточно, чтобы уехать из Бостона. В карете я добралась до остановки дилижансов и отплатила место до Нью-Йорка.

— Дилижанс отправляется через час, — сказал мне служащий в конторе. — На другой стороне улицы — паб. Большинство пассажиров коротают время там.

Я пришла в паб, заказала себе чаю и уселась, поставив под ноги саквояж. Я впервые смогла отдышаться и задуматься о том, что делаю. От страха я едва дышала, но все же мной владело радостное волнение. Я покидала дом Адера. Сколько раз мне мечталось об этом, но не хватало смелости!.. И вот теперь я совершила побег без раздумий, а меня, похоже, пока что не хватились. Я думала о том, что за час меня вряд ли разыщут — в конце концов, Бостон был большим городом. А через час дилижанс будет уже далеко. Я обхватила ладонями белый фарфоровый чайничек, чтобы согреться, и позволила себе робко вздохнуть с облегчением. Может быть, дом Адера был выдумкой, страшным сном? Может быть, не во власти Адера было причинить мне зло здесь? Может быть, только это и было нужно — собраться с храбростью и выбежать за дверь? Правда, я пока не знала, куда бежать и что делать со своей жизнью.

А потом я внезапно поняла, что рядом со мной — несколько человек. Адер, Алехандро, Тильда. Адер присел рядом со мной на корточки и прошептал мне на ухо:

— Идем со мной, Ланор, и не вздумай скандалить. Предупреждаю: у тебя в саквояже — украденные у меня драгоценности. Позовешь на помощь — и я скажу констеблю, что ты украла их из моего дома. А остальные подтвердят это под присягой.

Он так крепко сжал мой локоть, что едва не сломал кости. Я была вынуждена встать. Гнев Адера так пылал, что меня словно обдавало жаром. По пути домой мы сидели рядом в карете, но я не могла глянуть ни на кого из моих спутников. От страха я не в силах была разжать губы. Только мы вошли в парадную дверь, как Адер развернулся и отвесил мне такую пощечину, что я не удержалась на ногах и рухнула на пол. Алехандро и Тильда торопливо обошли вокруг меня и ушли из прихожей, как с поля, над которым должна была разразиться гроза.

Глаза Адера так злобно сверкали, что казалось, будто он готов разорвать меня на куски.

— Ты что задумала? Куда ты собралась?

У меня не было слов, но, как выяснилось, Адеру не были нужны ответы. Он хотел одного: избивать меня, пока я лежала на полу у его ног и смотрела на него опухшими, залитыми кровью глазами. Немного погодя ярость Адера немного угасла. Он начал расхаживать из стороны в сторону, ударяя сжатой в кулак одной рукой по ладони другой.

— Вот как ты отвечаешь на мою щедрость, на мое доверие? — ревел он. — Я взял тебя в свой дом, принял в семью, одевал тебя, заботился о тебе… Ведь вы же все для меня как дети. Можно представить, как ты меня разочаровала. Я предупреждал тебя: ты принадлежишь мне, хочешь ты этого или нет. И ты никогда, никогда не покинешь меня, пока я сам тебя не отпущу.