Выбор Ишты - Александра Лисина

Странная это была пара. Слишком резкая и непривычная взору. Но при этом было в ней что-то такое, что притягивало взгляды. То ли внешняя хрупкость женщины. То ли хищная стать мужчины. Да и пляшущие на полу огни зловещими отсветами гуляли на их одеждах, добавляя напряжения и заливая центр зала неприятными багровыми отсветами. А над всем этим продолжала звучать мерная музыка, которую отбивали чьи-то невидимые ладони, постепенно наращивая темп.

Какое-то мгновение они стояли неподвижно, молчаливо глядя друг на друга. Белое и черное… свет и тьма… мужчина и женщина… беззащитная лань и мрачноватая тень, хищно смотрящая на нее из темноты… а потом по губам женщины скользнула легкая улыбка, и пара словно взорвалась движением.

В первый миг кому-то могло показаться, что мужчина, не сдержав эмоций, внезапно напал на свою спутницу. Кому-то также могло показаться, что она в действительности испуганно отшатнулась, прогнувшись назад так, словно была настоящей гимнасткой. Кто-то увидел, как взметнулась вверх белая перчатка. Как с силой раскрытая ладонь метнулась к закрытому маской лицу… но не ударила. Только задержалась на гладко выбритой щеке, одновременно отворачивая от себя голову жадно склонившегося мужчины, и тут же оттолкнула прочь, заставляя его отступить.

Но ни звука, ни вскрика, ни шума удара не последовало…

Ничего на нарушило неестественной тишины ночи в этот тревожный момент. Только странные ритмичные хлопки заставляли сердца колотиться быстрее и придавали движениям пары какой-то ровный, законченный, хотя и непривычный ритм.

Лишь спустя пару секунд присутствующие с непонятным облегчением осознали, что на самом деле это был всего лишь танец. Резкий и никогда не виданный в столице. Зато полный жизни, страсти и такой глубины, что весь зал смотрел на него, затаив дыхание.

В окружении огненного кольца мужчина и женщина метались вокруг друг друга, как две черно-белые тени, как два отражения, разделенные невидимым зеркалом. Две противоположности. Две сущности, неразрывно связанные друг с другом. Он – напористый и хищный, и она – грациозная и гибкая. Он – плотно укрытый вуалью мрака, безликий и агрессивный, и она – обманчиво уязвимая, но не менее стремительная и властная.

Их руки переплеталась, как две лозы, создавая в царящем полумраке причудливые узоры. Их маски то и дело оказывались на расстоянии одного-единственного вздоха. Казалось, мужчина стремится подавить, накрыть собою трепетную партнершу, он постоянно напирал, то и дело опасно близко наклоняясь к ее нежной шее. Но женщина не уступала. Она уклонялась, обманывала, раз за разом уходила от него, не позволяя коснуться себя дольше, чем на крохотный, почти неуловимый миг.

Это была борьба. Настоящий невидимый бой – напряженный, опасный и почти смертельный. Они несомненно боролись, старательно отвоевывали каждый шаг, каждое прикосновение друг к другу. Кружились, порой тесно соприкасаясь спинами, и тут же расходились в стороны, будто кровные враги.

Однако при этом женщина не выглядела слабой. Отнюдь. Она была тоньше и изящнее, но ничем не уступала широкоплечему партнеру. Просто она была быстрее. Она умудрялась держать его на расстоянии. Сдерживать его нетерпеливые движения, уводить в сторону, искусно уклоняться, играть…

Да. Кажется, женщина, будучи не способной вступить в открытую схватку, всего лишь играла с уверенным в себе, смертельно опасным хищником. Обманывала его, с легкостью исчезала из почти сомкнувшихся объятий, кружила белым призраком, показываясь то здесь, то там, запутывая и заставляя теряться.

И он терялся.

Он шаг за шагом утрачивал сумасшедший напор. Он больше не нападал, но лишь следовал по пятам, не в силах оторвать от нее глаз. Следил за ней горящим взором. Настойчиво тянулся. Желал. Однако в какой-то момент стало понятно, что его сила ничего не решает. И что он, несмотря на все свои достоинства, так и не смог к ней по-настоящему прикоснуться.

А потом танец внезапно поменял тональность. Он вдруг стал мягче. Тоньше. Деликатнее. Из него ушла прежняя агрессивность. Он утратил недавнее напряжение. Где-то оставил диковатую страсть. Движения женщины стали более плавными и тягучими, она больше не была похожа на ослепительный и больно режущий солнечный луч. А в походке мужчины появился необъяснимый покой. Смирение. Обреченная покорность. И готовность следовать за ней туда, куда она пожелает.

И вот тогда на ее губах снова появилась улыбка. Тонкая, мимолетная, обычная человеческая улыбка, полная понимания и прощения. В которой довольно скоро проступило и снисхождение пополам с внезапно проснувшимся интересом.

А потом танец изменился в третий раз. И в третий раз вокруг кружащейся пары вспыхнул теплящийся на полу огонь. Только теперь он не стал ютиться в ногах – теперь он потянулся наверх. Стройными многочисленными колоннами, вырастающими прямо на глазах и стремящимися сомкнуться над головами танцующих в диковинную, пылающую огнем арку. Вот только сами танцоры этого уже не видели. Они смотрели только друг на друга, с каждым шагом сближаясь все больше и изучая один другого с неподдельным интересом. Только теперь мужчина был осторожен. Теперь он не стремился подавить партнершу. Он ступал мягко и бесшумно, деликатно поддерживая партнершу и готовясь в любой миг ее отпустить, если увидит малейший знак неодобрения.

А она молчала. Она позволяла вести себя по залу, как драгоценность. И позволяла держаться рядом, не нарушая гармонии танца. Она снова стала гибкой и податливой. Снова обрела непередаваемое изящество. И постепенно принимала идущего рядом мужчину как равного. Точно так же, как и он признавал ее несомненную красоту.

Они были разными, эти танцоры, но вместе с тем дополняли друг друга так, как только могут мужчина и женщина. Ровно до тех пор, пока напряженная схватка не подошла к концу, а мужское колено не склонилось к полу, признавая полное поражение.

И вот тогда в зале наступила абсолютная тишина. Хлопки невидимых аккомпаниаторов прекратились. Пара тоже замерла, застыв друг возле друга каменными изваяниями. Женщина чуть повернулась, протягивая руку партнеру, но мужчина не стал подниматься с колен. Вместо этого лишь бережно подхватил тонкое запястье и трепетно коснулся его губами, сумев вложить в один-единственный жест столько эмоций, что никаких пояснений больше не требовалось.

Сколько это длилось, трудно было сказать. Наверное, всего несколько минок, за время которых, казалось, пролетела целая жизнь. Недолгий танец был мимолетен, как и все самое важное, но при этом до боли красив и невыносимо притягателен. А потом, к искреннему сожалению большинства, он все-таки закончился. Так же внезапно, как и начался: добравшийся до самого потолка огонь, некоторое время служивший в зале единственным освещением, вдруг сомкнулся в одну пламенную арку, коротко вспыхнул, показав напоследок замершую пару во всей красе, а потом погас, осыпавшись вниз многочисленными искрами и заставив присутствующих невольно зажмуриться.

Через пару мгновений в зале снова вспыхнули магические огоньки, осветив совершенно пустое пространство, в котором больше не было ни огня, ни мужчины, ни женщины. Как если бы все случившееся было удивительным сном и если бы ошарашенным гостям это всего лишь привиделось.