Рождественский детектив - Татьяна Полякова

– Я знаю, что ты интересовалась моей судьбой. Только почему сама-то ко мне не зашла? – посмотрел на нее Сева.

– Чего ради мне к вам заходить? – Безразличный вид у Кати получался очень посредственно. – Спасибо, конечно, если бы не вы, меня бы уже не было в живых… Как вы справились с ними, с тремя крепкими мужчинами…

– Чего опять на «вы»?

– А что нас связывает? – спросила Екатерина.

– Я думал, что-то связывает.

– Вранье, сплошное вранье. Я думала, я вам понравилась, а вы всего лишь приняли меня за сообщницу Родиона и решили проверить… Уж простите, что мне пришло в голову, будто вы за мной ухаживаете, праздничное настроение, видите ли… Что-то показалось, что-то навеяло…

– Я был на работе и подошел к тебе не просто так, ты права… но это не помешало мне отметить: почему все красивые женщины достаются таким отморозкам, как Родион? – ответил Севастьян.

– А рассказ о том, что ты не женат, входил в твои планы меня соблазнить? – поинтересовалась Екатерина.

– Я действительно не женат, и потому я здесь… Я сбежал из больницы, боясь, что ты исчезнешь из отеля… Второй шанс я не упущу… Родион и его банда обезврежены и скоро будут переданы в руки российского правосудия, человек, с которым он должен был встретиться в Венгрии, тоже найден… Не смотри на меня вопросительно. Я могу озвучить только одно слово – наркотики. Родион – не последний человек в этом бизнесе. Его выслеживали полгода и вот…

– И ты брал его в одиночку?

– Так получилось… сам виноват, засветился.

– А кто ты? – заинтересовалась Екатерина, видя белые бинты, выглядывающие в вырезе его халата.

– Я скажу, если хочешь, но тогда буду вынужден тебя убить…

– Понятно… – вздохнула Катя.

– Ну, так как?

– Что?

– Второй шанс? – напомнил Севастьян.

– Сегодня Рождество? – уточнила Катя.

– Вроде да.

– Вот только ради этого! Даю! – кивнула головой Катя.

– Всегда знал, что когда-нибудь под Рождество Дед Мороз припасет для меня что-нибудь особенное, – засмеялся Сева.

Затем он встал с шезлонга, сильно и нежно одновременно поднял Катю с ее сидячего места и достаточно уверенно поцеловал ее.

– Ну что ж, здравствуй, моя прекрасная незнакомка, прошедшая боевое крещение.

– Привет, – улыбнулась Катя, – и помолчи уже… – она притянула его к себе и прижалась к его раненой груди.

«Неужели свершилось?» – подумала она.

– Даже не верится, что так повезло, – озвучил Севастьян, и Катя поняла, что он тоже переживал и волновался и она действительно сильно ему понравилась.

А остальное было в их руках. Почему-то верилось: то, что началось под Рождество, должно иметь только хороший конец… А почему бы, собственно, и нет?

Какой-то умник сказал: «Если долго сидеть возле реки, увидишь, как по ней плывет труп твоего врага». Эта фраза настойчиво вертелась в голове, когда я таращилась на мужчину в костюме Деда Мороза, лежавшего возле моих ног на лестничной площадке между вторым и третьим этажом. Пять минут назад я вышла из квартиры с намерением вынести мусор, прикрыла дверь и, весело насвистывая, сделала пару шагов. И вот тогда увидела его. Дед Мороз в шубе из ярко-красного бархата притулился возле батареи, привалившись к ней плечом. Голова упала на грудь, и в первый момент я решила: «дедуля» сладко спит, и весело фыркнула, уж очень забавно это выглядело. И, только поравнявшись с бесчувственным телом, ощутила беспокойство. Лежал Дед совершенно неподвижно, не похрапывал, не сопел и вроде бы даже не дышал. Я легонько потрясла его за плечо, но без всякого результата, и тут обратила внимание, что шуба на нем расстегнута. Под шубой был костюм, пиджак разошелся на груди, а на белой рубашке расплылось зловещее красное пятно.

– Мама дорогая, – пробормотала я и приготовилась орать во все горло. Но тут же подавилась криком: мой взгляд переместился с его груди на физиономию, и я вторично вспомнила маму, но уже по другому поводу. Борода на резинке сбилась на сторону, шапка съехала на одно ухо, из-под нее выбивались темные, как смоль, волосы, нос алел от помады, глаза закрыты. Это был Кострюков Владимир Павлович, в недавнем прошлом мой шеф, а ныне злейший враг. То есть теперь, конечно, уже нет. Вид поверженного врага не вызвал удовлетворения, я хоть и желала ему в сердцах «чтоб ты сдох, зараза», но всерьез о его кончине не помышляла. И вот такой «подарок»… – Да что же это делается, – жалобно пролепетала я и вновь вознамерилась орать, однако вместо этого тряхнула его за плечо и позвала настойчиво: – Вовка, кончай дурить, – в тайной надежде, что он не выдержит и зальется хохотом, выдаст свою мерзкую улыбочку и спросит: «Что, испугалась?»

С него станется разыграть дурацкий спектакль, чтобы лишний раз испортить мне жизнь. Тело стало заваливаться, и тут я с ужасом поняла, что вовсе это не дурацкие игры, Вовка мертв, причем умудрился скончаться в моем подъезде. В припадке безумия я распахнула на нем шубу, теперь кровавое пятно на груди предстало во всей своей красе. Совершенно нелепая мысль явилась мне: Вовка покончил жизнь самоубийством в нескольких метрах от моей квартиры. Глупость несусветная. Мой бывший шеф на такое не способен, даже из вредности. Что же получается: его убили? На всякий случай я пошарила взглядом по лестничной клетке в поисках орудия преступления, вдруг все-таки он сам? Под батареей лежал мешок, я заглянула в него и убедилась, что он пуст. Вовку кто-то убил в моем подъезде, а я не далее как четыре дня назад на него сильно гневалась, не чураясь крепких выражений. Помнится, даже крикнула: «Я убью тебя, скотина», – и все это при свидетелях.

– Ну, надо же, – жалко пробормотала я и залилась слезами. Теперь мне очень хотелось, чтобы Вовка, каким бы он ни был мерзавцем, чудесным образом вдруг оказался жив. И пусть бы пакостил дальше, это все-таки лучше, чем труп на лестничной клетке и перспектива объясняться с милицией.

Не знаю, сколько еще я бы стояла, возмущаясь злодейкой-судьбой, если бы внизу не хлопнула дверь подъезда. Сейчас меня застукают над трупом врага – и пиши пропало. Схватив пакет с мусором, я осторожно поднялась в свою квартиру. Закрыла дверь и без сил повалилась на банкетку. Однако к тому, что происходит в подъезде, прислушивалась. Шаги, а вслед за этим голос соседки, Прасковьи Ивановны.

– Это что ж такое делается! – возмущенно заявила она. – Нет у людей совести. Так напиться на рабочем месте. Глаза бы на вас, алкашей, не смотрели. А ну, встал, и марш отсюда. Батюшки-светы… – И тут же заорала на весь подъезд: – Караул!

Я разрывалась между беспокойством за даму в годах, которую запросто мог хватить удар от такого-то зрелища, и нежеланием вновь оказаться возле трупа. Приди я на помощь соседке, пришлось бы вызывать милицию, а значит, рассказывать о том, кто такой убиенный Дед Мороз. Делать это мне очень не хотелось. К встрече с милицией я совершенно не готова. Конечно, я не сомневалась, что обо мне они все равно узнают, но лучше позже, чем сейчас. И я малодушно затаилась, надеясь, что кто-то другой услышит вопль и придет Прасковье Ивановне на помощь.