Тестировщик миров - Владимир Перемолотов

Мы переглянулись. Нет. Я их дураками не считал, но, что бы они ни предполагали, мы видели свою цель на ближайшее время совершенно конкретно.

– Наши действия, к вашему сведению, в самое ближайшее время будут направлены исключительно на то, чтобы пристрелить президента. Не более того… Ничем иным мы заниматься не намерены.

Мои слова их даже обрадовали. Почти всех. Только голыш насупился.

– Именно!

Кружевной искренне зааплодировал.

– Мы и не возражаем! Но каждый из нас заинтересован в определенном способе… – он интеллигентно замялся, – решения проблемы.

Мне показалось, что я ослышался. Нет. Все слова по отдельности были понятны, но вот в общей последовательности смысла я не находил.

– Простите? – постарался я вежливостью скрыть растерянность.

– То, как вы это сделаете, и сформирует Основную Историческую Последовательность, – объяснил кружевной. – То, что будет после Развилки, если хотите…

– Верно ли я понял, – адвокатским голосом осведомился Зорбич, – что от такой малости, как мы грохнем Президента…

– И если грохнете, – напомнил о себе нахохлившийся голыш. – По моим данным, вам не удастся сделать это.

– Ну, это мы еще посмотрим. Но неужели от этого зависит само течение Мировой Истории? Быть того не может!

– Может, может, молодой человек. Что вы знаете о роли личности в Истории и роли Случая в ней же? Думаю, что очень мало… – Печеный картофель снова зашуршал фольгой. – Так вот повторюсь: от того, как вы себя поведете, зависит, каким путем пойдет История, какой станет Реальность… Каждый из нас, как мы успели выяснить, представитель одной из вероятностей. Моя реальность, например, образовалась вследствие того, что смерть Президента произошла во время отдыха на морских купаниях в каком-то курортном городке…

– А по моим сведениям, вы Президента грохнули на военных учениях…

– Когда это должно произойти? – поинтересовался Зорбич. – Мы тут мимо одних уже пробежали…

– И как? – привстал тот, что щеголял кружевами.

– Вот у вас хотели спросить.

– По моим сведениям, это были учения военно-морского флота.

– Не те… – с сожалением покачал головой Зорбич.

– На самом деле вы ликвидировали Президента на съемочной площадке фильма «Свободный как ветер».

– Чушь! На открытии выставки «История парусного флота»…

Фрак и шорты покачал головой:

– Чушь. Ничего подобного. Президента грохнули не они, а запасная группа.

– А основная? – спокойно спросил я.

– Вся основная группа погибла при попытке перехода через перевал в Секондарво. Живых не осталось, – небрежно бросил он. – Тут другое важно…

– Что? – опешив, переспросил Зорбич. – Все? В каком-то чертовом Секондарво? Где это вообще?

– Что ж вы все путаете?.. – не выдержал картофель для запекания. – Что вы все время всех путаете? Вы тут из какого года?

– Из 2263-го.

– А я из 2302-го. Институт поляризованного времени. Я точно знаю, что группа не погибла, а…

– Я тоже, между прочим, из 2302-го, – заметил кружевной, – и почему-то вас не знаю. И про институт ваш впервые слышу.

– Значит, вы с детства глухой. И неграмотный. Если бы вы умели читать, то могли бы ознакомиться с моими статьями по этому вопросу в специальной литературе…

– А где вы публиковались? Это ваша работа – «Структура временных сдвигов с точки зрения нерелятивистской физики»? Кажется, в «Физическом журнале» за 2300 год?

– Вот именно что кажется. Статья действительно опубликована мной в 2300 году, но называлась «Структура временного перехода. Границы «мягкого» времени».

– Я вообще-то на память не жалуюсь и слово «кажется» употребил исключительно из вежливости.

Они болтали, все более и более распаляясь, и им уже вроде бы и дела до нас не было. Сколь долго они нас тут ни ждали, а наговориться так и не успели. Знаю я эти ученые диспуты. Есть среди умных людей такие, что дай волю, они от окружающих камня на камне не оставят.

– Эй, эй, – остановил я не поделивших свой склероз спорщиков. – Вы о чем? И вообще, что тут происходит?

– Я устал вам объяснять, что тут происходит, – через плечо бросил запеченный картофель. – Вы глупее моих студентов! Тут творится История!

От витавшей вокруг патетики меня начало подташнивать. Вселенная! История! Время! Кстати…

– Не знаю, каким временем располагаете вы, а нам с товарищем следует заниматься своими делами. И скажу откровенно, нам совершенно безразлично, каким образом выполнить задачу. Если мне подвернется такая возможность, я расстреляю этого чертова Президента даже с борта летающей тарелки.

Зорбич поднял брови.

– Ну, если подвернется… – пояснил я.

– Так вам и позволят стрелять оттуда… – проворчал голый бородач. – У них там с дисциплиной строго…

Мой тон и слова произвели впечатление, но не совсем такие, на какие я рассчитывал.

– Если вам действительно все равно, то что вам стоит просто бросить это дело? – предложил голый.

Остальные от него не отстали, загомонив. В этом гомоне слышались: «милостивец», «отец родной» и тому подобное… Очень они хотели уговорить нас сделать то, что мы и так собирались сделать.

– Нет. Не бросайте ничего!

– Доберитесь до вашего Президента на военно-морских учениях. Будут же у вас такие когда-нибудь?

– А лучше – во время перелета с официальным визитом в Гондурас.

Я посмотрел на них свысока. Все они, хоть и стояли рядом, обретались в далеком будущем.

– Ничего не обещаю. Мне не нравится ни один из оглашенных вами вариантов…

Поднявшись, я знаком позвал Зорбича с собой.

– Чем вам не нравятся наши миры? – чуть не разом и одинаково обиженным тоном спросили визитеры из будущего.

– С гардеробом у вас хреново, – ответил за меня старший товарищ. – Могу обещать, что мы постараемся до Президента добраться, но таким способом, чтобы получилось общество, в котором картофель для запекания не сможет выбиться в профессора и учить порядочных людей, что и как им делать…

– Согласен… – добавил я. – Нечего всяким-разным…

Я посмотрел на голого потомка, но сдержался.

– …разным там всяким проекциям из будущего указывать нам, что делать. Пошли вон.

Они не двинулись, непонятно на что надеясь.

– Кыш, говорю…

* * *

Я шел и время от времени похлопывал ладонями. Головой-то понимал, что холод, окружающий меня, – всего лишь иллюзия, ненастоящее ощущение… Но он все-таки, хоть и был иллюзией, не переставал причинять настоящую боль.