Песня ночи - Валери Шервуд

Каролина промолчала, но мысленно согласилась с сестрой. Той Пенни, которую она знала в детстве, уже нет, а эта словоохотливая отчаянная женщина действительно не могла обходиться без риска. Как ни больно в этом признаться, Пенни превратилась в куртизанку. Разве ей понять, что можно любить одного мужчину и не желать остальных? Пенни родилась не для верности, не для того, чтобы отдавать себя целиком единственному, она рождена, чтобы дарить радость многим, и ей самой, похоже, нравится такая жизнь.

— Что же ты будешь делать, Пенни, если встретишь мужчину, которого по-настоящему захочешь? — спросила Каролина.

Пенни смерила сестру насмешливо-беззаботным взглядом. Но в голосе рыжеволосой красавицы звучали металлические нотки:

— Ну что ж, тогда он станет моим, ты слышишь, он непременно станет моим!

Итак, Пенни все еще надеется найти свою любовь, пристально глядя на сестру, подумала Каролина. Надеется, но, может, так никогда и не встретит.

— Ладно, Кэрол, ты тут пока разбирайся со своими любовными делами, а я пойду. Хозяйство ждет! — со смехом бросила Пенни и, насвистывая какую-то веселую мелодию, удалилась.

Каролина улыбнулась ей на прощание. И еще долго после ухода сестры сидела на кровати, задумчиво глядя в пространство.

Вечером, за ужином, Каролина блистала. Настроение у нее было превосходное. Она весело щебетала с доном Диего, в личности которого теперь нисколько не сомневалась. Подливая ему вина, она улыбалась, показывая свои жемчужные зубки и охотно с ним соглашаясь, что бы он ни сказал.

Каролина надеялась произвести на дона Диего хорошее впечатление, хотя в глубине души ей казалось жутким и странным, что она вынуждена прибегать к подобным уловкам, общаясь с человеком, который был и остается ее мужем.

Она старательно избегала тем, касавшихся Испании, говорила лишь о том, что происходило в Гаване, о том, что сама успела узнать со слов старой Хуаны.

Сотрапезник смотрел на нее с известной осторожностью, очевидно, гадая, чем обязан такой радикальной перемене в гостье его дома. К тому же он не мог остаться равнодушным к ее красоте: ему нравилось в ней все — и как она держит ложку, и как деликатно ест. Он мог лишь дивиться, откуда взялась эта ноющая боль в сердце, возникавшая всякий раз, стоило ему пристальнее взглянуть на собеседницу. Его тянуло к ней, и в этом влечении было нечто большее, чем просто влечение полов. Так в чем же дело? Почему она успела так быстро и прочно зацепить его? Ведь это всего лишь пиратская девка! Он, испанский гранд, не мог испытывать к англичанам, промышлявшим грабежом, ничего, кроме презрения. Мало того что они разбойники — они к тому же еще и язычники, и эта женщина — одна из них. Надо быть с ней настороже.

Но в этот вечер Каролина была вся желание, вся женственность. Вот она, деликатно зевнув, встала из-за стола и сказала, что день был долгим и ей пора спать.

Мимо журчащего фонтана она пошла к лестнице, той, что вела на ее половину, пошла лишь для того, чтобы надеть прозрачную черную рубашку, которую раздобыла для нее сестра. Рубашка оказалась чуть великовата, но это не имело значения, важно было лишь то, что она совершенно прозрачная, что при свете свечей бледные соски просвечивали розовым, а бедра и стройные ноги казались даже более соблазнительными, чем если бы она предстала перед доном Диего нагой.

Каролина на цыпочках прошла в его спальню и, подойдя к постели, откинула покрывало. С продуманной небрежностью она легла так, чтобы вошедшему сразу бросилась в глаза ее обнаженная лодыжка, чтобы волосы, рассыпавшиеся по подушке, напомнили ему солнечные лучи. Она лежала, чуть согнув одну ногу в колене и раскинув в стороны руки.

И ждала.

Дон Диего не стал надолго задерживаться внизу. Вот она услышала его шаги и почувствовала, что вся трепещет в ожидании. Но она тут же напомнила себе, что ждет собственного мужа, и заставила себя расслабиться. Стоит ли его бояться? Не выпорет же он ее!

Дверь распахнулась, и дон Диего застыл на пороге.

Каролина лениво потянулась, вся — искушение, противостоять которому едва ли под силу мужчине из плоти и крови.

— Я устала спать одна, — сладко улыбнувшись, сказала она, чуть надув губки.

Темные брови дона Диего поползли вверх — он был явно удивлен; но серые глаза сверкали, выдавая желание.

— Я уже говорил вам, госпожа Лайтфут, что не желаю служить вам в постели заменой другому мужчине. А сейчас…

— Но я желаю только вас, — взмолилась Каролина. — Я думала о вас весь день. И вы тоже находите меня привлекательной, ваши глаза говорят мне об этом!

— Я нахожу вас чертовски привлекательной, — неохотно признал дон Диего.

— Тогда что же между нами стоит?

Каролина повела плечом, и рубашка спустилась с плеча, приоткрыв полную грудь. Наверное, игра зашла слишком далеко. Глаза Каролины потемнели, дыхание стало прерывистым. Он видел, что страсть ее не наигранная.

— Я обещаю не думать ни о ком, кроме тебя, — сказала она, чуть покраснев.

Господи, святой не устоял бы перед этой девчонкой!

В тишине, молча лаская Каролину взглядом, он разделся. Молча лег рядом с ней и молча обнял ее, стал целовать ее губы, грудь, живот, треугольник золотистых волос между ногами. Он целовал ее колени, руки, плечи, шею.

Наконец он подложил ладони под ее округлые ягодицы и, прижав к себе, вошел в нее. Из груди Каролины вырвался тихий стон.

Он молча улыбался, глядя на нее сверху вниз. Такая юная, такая горячая и такая податливая, так славно отвечавшая на каждое его движение. У него возникло ощущение, что они уже занимались любовью прежде, много-много раз.

Она тоже молчала. В тишине они делили радость.

Простыня чуть сбилась под спиной Каролины, потому что рубашка каким-то образом совсем соскользнула с плеч, к тому же задралась вверх, так что теперь напоминала роскошный прозрачный шарф, опоясавший тонкую талию. И, хотя оба забыли об этом иллюзорном наряде, Каролине он был весьма к лицу.

Она обнимала его, поглаживала пальцами его спину. Губы ее прижимались к его груди, она выгибала спину ему навстречу, и душа ее пела от невозможного счастья — от счастья снова оказаться с ним, снова испытать то, что уже не раз испытывала.

Какая разница, что Келлз не знал, кто он такой? Что с того, что они любили друг друга бессчетное число раз — днем под солнцем, а ночью под звездами? Сейчас он был здесь, с ней, и снова принадлежал ей. И он снова был в нее влюблен! Влюблен, пусть даже сам пока не мог себе в этом признаться! Но Каролина уже увидела ростки любви в его душе! Он вновь полюбил ту же самую женщину!

Затем страсть подняла их на своих мощных крыльях и понесла в поднебесье, в волшебный мир сияющего света. А потом, неохотно возвращаясь из этого чудесного царства желания и осуществленной мечты, возвращаясь в реальный мир, она увидела, что Келлз с улыбкой смотрит на нее.