Я — полукровка. Академия Млечного пути - Анастасия Милованова

того, что Орден не настолько непогрешим, как утверждали мои учителя.

Какое-то время в моей голове царила блаженная пустота. Ни единой тревожащей мысли. Пока не вспомнила, что успела обнаружить в люменских фолиантах до их уничтожения.

Пятеро подозреваемых. Я отчаянно хотела списать со счетов Данте и Гидеона. И не могла. Это непрофессионально — делать выводы, руководствуясь личной симпатией. Хотя того же Найта можно спокойно убирать из списка — он работал с фолиантами по указанию магистра, да и вряд ли бы откопал в них что-то важное. Он ведь даже послание в сказке не смог раскусить.

Данте. С ним сложнее, но тот, кто пробил защиту резервации, однозначно знал про существование люменов, а уже это исключает Лорка из подозреваемых. Магистр поверит в реальность светозарных лишь тогда, когда перед ним явится сам глава Ордена и предъявит ему все документы, анализы крови, генетическую экспертизу, ещё и солнечным щитом приложит для закрепления результата.

От этой мысли я невольно улыбнулась. Твердолобость Данте и бесила, и в то же время спасала его от подозрений. А, значит, и от необходимости его устранять, как требовал совет Ордена.

"Не верь люменам!" — снова эхом пронеслись в моей голове слова брата.

А если не верить, значит, и не исполнять приказы? Грым, Рон, что же ты имел в виду?!

Терзаясь сомнениями, я не заметила, как заснула. Просто прикрыла глаза, чтобы дать им немного отдохнуть, а когда распахнула — в комнате было уже светло.

Но ни Ингрид, ни Акселя рядом не наблюдалось. Лишь Рон, спящий в том же положении, в котором его устроил Данте, и я. Под мантией Лорка. И невесомый запах магистра, витающий в комнате — будто бы он так и не уходил вчера. А скорее — приходил ночью, проверить, всё ли в порядке. Заботливый зануда, всегда делает так, как считает правильным.

Почему же тогда вместо того, чтобы разозлиться, я улыбаюсь?

Укутавшись в мантию, я склонилась над братом. Ровные, словно высеченные из камня, черты его лица сейчас заострились ещё больше. Лёгкая щетина скрыла привычные морщинки от частых улыбок — и теперь Рон казался более серьёзным, чем когда-либо был на самом деле. Передо мной словно лежал совершенно чужой, незнакомый мне человек. Это пугало и чтобы избавиться от этого наваждения, я потянулась к солару Аарона. Почувствовать родную энергию, понять, что это всё тот же неугомонный Рон.

Только вот аура у брата оказалась всё в том же плачевном состоянии. Единственное, что порадовало — его солар восстанавливался сам, без моей подпитки. Всё-таки ведьме удалось что-то сделать с Аароном и устранить утечку его силы.

Огладив лицо Аарона, я всхлипнула. Похоже, сказывался бесконечный стресс, в котором я жила последние недели. И теперь плотину прорвало. А ещё страх за брата продолжал терзать сердце. И будет продолжать — пока Рон не придёт в себя и не объяснит, что произошло.

— Я скоро вернусь, — прошептала я на ухо Аарону и наконец-то проверила сетефон, сообщение на который меня собственно и разбудило.

"Всем легатам ДРА прибыть на площадь к главному корпусу кафедры. При себе иметь стандартный походный набор. Форма одежды — полевая".

Я со вздохом закрыла письмо. Пока Аарон находился в этом странном подобие комы, покидать его казалось немыслимым. Мне в ванну-то отлучиться было страшно — а вдруг брату за это время станет хуже.

Но вот у Ингрид было другое мнение. Неугомонная ведьма ворвалась в спальню и с криком "Рия, бегом на сбор, мне оповещение пришло!" швырнула в меня объёмным рюкзаком с нашивками моей кафедры.

— Я не поеду, — спокойно ответила я, перехватывая "снаряд". —  Ингрид, у тебя в комнате лежит раненный люмен, а ты выгоняешь меня в какую-то вшивую экспедицию? Ясно же, что я должна быть тут.

— Та-а-а-ак, девочка, — ведьма с шипением выдохнула и отошла к выходу. — Ты немедленно переодеваешься и выметаешься из дома. Своему ненаглядному брату ты ничем не поможешь, ему нужны только время и покой. Выполнишь задание и вместе с Аароном вернётесь домой.

Как бы я ни злилась, но в словах Ингрид была здравая мысль, в то время как мной руководили эмоции. Потому я лишь сцепила зубы и вместо никому ненужного спора отправилась собираться.

И когда, спустя полчаса, прибыла на точку сбора — никаких метаний в моей душе уже не было. Лишь уверенность в том, что поступаю верно. А Рон остаётся под надёжным присмотром даже не ведьмы, а Акселя. Хранителю я доверяла больше.

Площадь перед главным корпусом оказалась забита легатами — от первого до выпускного курса. Они о чём-то болтали, шутили, кто-то даже затеял тренировочные бои — и всё это напоминали огромный муравейник, в котором каждый был занят своим делом.

— Рия, вот ты где! — ко мне подбежал запыхавшийся Ник. — Я уж думал, ты и вовсе не придёшь! Пойдём, мы заняли тебе место.

"Если думал, что не приду, зачем место занимал?" — промелькнуло в моей голове, но я лишь хмуро взглянула на друга. Разговаривать не хотелось совсем.

Ник двигался впереди, указывая направление, и то и дело обеспокоенно поглядывая на меня. Курс за курсом оставался за спиной, а наших всё так и не наблюдалось. И уже в самом конце этого бесконечного ряда легатов робко топтались мои сокурсники. И я понимала их эмоции — какой прок от необученных перваков в серьёзной экспедиции? Даже на фоне второкурсников мы смотрелись желторотыми птахами.

— И года не прошло, — едко прокомментировала Сиб наше появление и дёрнула меня во второй ряд шеренги, — Смотрите, любительница экспериментов уже на трибуне.

Я быстро огляделась, отмечая каждого одногруппника. Пришли все, даже саттерны, которых, что уж душой кривить, я надеялась, что отчислят.

По рядам легатов прокатился шумок, а потом всё стихло. На сцену, которую установили прямо перед входом в корпус, действительно поднялась Марисоль. За её спиной, по правое плечо, встал Данте, а по левое — Гидеон. И такая расстановка удивила не только меня. Шепотки удивления и пересудов возобновились в толпе, но быстро стихли под строгим взглядом декана.

— Легаты! — широко улыбаясь, воззвала Марисоль. И надо было быть слепым, чтобы не увидеть, насколько безумным огнём горели её глаза, и насколько она лучилась торжеством. — Сегодня