Владыка - Александра Лисина

Таррэн ошарашенно обернулся к Белке.

— Вы что натворили?

— Мы натворили?! — неподдельно возмутилась она. — Это у отца своего спроси, какого Торка он не оборвал связь с чертогами, когда решил помереть нам на радость! Для чего он утянул тебя за собой, хотя даже мне понятно, что ему жить осталось всего-то… Скучно тебе там стало, ушастый?! Компания понадобилась?!

Белка хищно зашипела, вынудив стаю припасть на передние лапы и звонко щелкнуть гибкими хвостами. Звук получился такой, что перворожденные аж подпрыгнули, а Таррэн ненадолго задумался.

— У меня резерв почти пуст, — озадаченно сообщил он через пару мгновений.

— Конечно! Его же выкачали до дна! Если бы я тебя не дернул, вы бы все там оставили и рухнули прямиком к Торку на рога! Хорошо, что у меня получилось до тебя докричаться! А если бы не вышло?

Молодой лорд помрачнел и отстранился от озирающегося отца.

Да, он помнил, что силы все время не хватало, будто ее действительно кто-то вытягивал из эльфа, забирая у него не только магию, но и жизнь. Кто-то умелый и опытный, кто не понаслышке знал, как управляться с «Огнем жизни». Например, сильнейший маг Темного леса? А что? Нетрудно дотронуться до сына, переполненного жизненно необходимой силой, и взять у него взаймы. Сначала чуть-чуть, потом побольше, а когда связи упрочились и притянули их один к другому, и вовсе забрать все, до чего смог добраться. Жить-то всем хочется!

Неужели ради этого они так сюда спешили? Ради фальшивых заверений в искренности и неубедительной просьбы заниматься каким-то глупостями? Ради его амбиций, планов, великих замыслов о возрождении леса? Как же… двести лет назад он на это уже замахивался. Выходит, с тех пор его планы не поменялись? Не зря показалось, что владыка сегодня совсем на себя не похож. Значит, вот что он задумал? Одним ударом убить сразу двух зайцев? И трон сохранить, и жизнь, и от непутевого отпрыска избавиться? Для тысячелетнего потомка сумасшедшего мага это было в порядке вещей. Сплести интригу, как он всегда умел, что-то утаить, что-то переиначить. О чем-то умолчать, запутать паутиной слов и долгие годы старательно выгадывать время. В этом он весь — настоящий владыка. И Таррэн отлично помнил, как ловко отец умел добиваться желаемого.

— Ах ты, мерзавец! — прошипела Гончая, занося для удара руку. — Ты что, думал, я не узнаю? Думал, Тира легче возложить на алтарь, чем кого-то из твоих хранителей? Да? Посчитал, что они на блюдечке принесут тебе свои жизни, чтобы ты и дальше мог влачить свое жалкое существование?

У Таррэна от гнева потемнело в глазах.

— Отец…

— Нет, — качнул головой Тирриниэль. — Я не стал бы разменивать свою жизнь на твое счастье. Больше — нет. Да, я хочу жить, не отрицаю, но не такой ценой. Я уже достаточно пережил, чтобы больше не повторять такой ошибки.

Белка рывком вздернула его с земли.

— Тогда как ты объяснишь, что эти двое едва не кувырнулись следом за тобой, а? Как прикажешь понимать тот факт, что из-за тебя они чуть не… — Она неожиданно замолчала, не договорив, и забавно наклонила голову, рассматривая ошеломленного обвинениями эльфа, как неприятную, противную, но пока еще нужную вещь. А потом впилась железными пальцами в длинное ухо.

Владыка эльфов охнул от боли.

— Так и быть, живи! — с отвращением выплюнула Гончая. — Ради Таррэна я оставлю целой твою паленую шкуру! Заканчивай ритуал и проваливай к Торковой матери! Хочешь — сиди на троне дальше, хочешь — помирай, только не смей больше касаться моей стаи!

— Это не я, клянусь…

— Лжешь! — рыкнула она и с силой рванула, с мясом выдирая из длинного уха амулет-накопитель. На землю брызнула кровь, разорванное ухо некрасиво повисло, а раздавленный эльф смог лишь измученно прикрыть глаза. — А это на память возьму! Сувенир в дорогу! Чтобы помнить, кому обязан этой безделушкой! Что, подружка осчастливила?

— Нет. Иттираэль.

— О-о-о! — выразительно протянула Белка, резким движением поднявшись. — Какие интересные у вас отношения! Значит, это его подарочек?

— Да, — равнодушно кивнул Тирриниэль. — Без этого амулета мне не выжить.

— Чудненько. Тогда мне тем более надо тебя ограбить.

Владыка лишь горько усмехнулся. В этот момент в нем словно сломалось что-то. Какой-то стержень, который помогал так долго держаться. И теперь Тирриниэль не имел сил не то что подняться — даже сказать что-то в свое оправдание и заверить сына, что тот совершает ошибку, не мог. На него внезапно навалилась апатия, какое-то необъяснимое безволие, которое невозможно было пересилить. Просто взялось ниоткуда, на корню загасив желание сопротивляться, и оставило лишь способность отстраненно наблюдать за происходящим, не вмешиваясь и не пытаясь что-то исправить. Ну и возможность отсчитывать про себя последние минуты своей жизни, конечно. Снова, как несколько мгновений назад. Только сейчас на душе темного владыки больше не было ни тоски, ни горечи, ни сомнений. Вообще ничего, кроме пустоты, которую оказалось нечем заполнить.

— Готов, — удовлетворенно кивнула Гончая, сминая в кулаке кроваво-красную капельку амулета.

— Ты что наделал?! — одновременно вскрикнули Сартас, Корвин и Маликон.

— Я, знаете ли, не люблю темных. А этот конкретный эльф меня сильно огорчил.

— Белик! — простонал Линнувиэль, схватившись за голову.

— А как я должен был поступить? Стоять и смотреть, как он восстанавливается за наш счет?!

— Он не делал этого! Он поклялся!

— Ну и что? — пожала плечами Гончая, брезгливо отбрасывая искореженный амулет. — Сейчас такое время, что даже эльфы врут направо и налево, — эффект социальной адаптации. Вот скажи мне, Иттираэль, я прав? Интересно, сколько лет ты помогал этому интригану спокойно жить, а?

— Двадцать, — благоразумно отступил от нее старший хранитель.

— Как трогательно. Неужели даже ты не был в курсе его грандиозных планов?

— Нет, — покачал головой эльф. — Он меня во многое не посвящал.

— Вот видишь, Линни! Я ж говорил, что даже эльфы безбожно врут! — торжествующе кивнула Белка. — Теперь и самые благородные научились заговаривать зубы. Только не вышло у него, не получилось истребить всех наследников Изиара себе на благо. А знаешь, почему это произошло, мой ушастый друг?

Линнувиэль обескураженно покачал головой, не в силах поверить, что владыка Тирриниэль мог поступиться законами чести. Что он мог предать свой народ, свой дом, даже сына и внука. И ради чего?!

— Потому, растерянный ты мой, — тонко улыбнулась Гончая, — что меня очень трудно обмануть. Помнишь? Вижу, что да. Тогда, наверное, ты помнишь и вопрос, который я задал тебе накануне?

Линнувиэль отвернулся от безучастного лица владыки Тирриниэля. Из могущественного мага и правителя будто душу вынули. И только тусклый блеск глаз доказывал, что царственный эльф еще жив. Хотя нет, для присутствующих здесь темных он больше не был правителем. Предатель, вот как вернее. Сын, внук, разочарованно вздохнувшая Милле… От него отвернулись абсолютно все. И это было гораздо страшнее обычной смерти.