Подарок от нечистого сердца - Светлана Алешина

Прибылов отрицательно покачал головой.

– Не нравится мне все это, не нравится. – Борщевский нервно барабанил пальцами по столу. – Ты понимаешь, о чем я?

Прибылов как-то неопределенно пожал плечами и вместе с тем кивнул. Было непонятно, понял ли он намек декана. Хотя в принципе догадывался, что тот имеет в виду, но это было бы слишком чудовищно. Не хотелось бы верить. А Борщевский, продолжая нервничать, достал сигареты и закурил, предлагая присоединиться и Прибылову. Тот отказался, не став напоминать декану, что вообще-то не курит.

– Так, надо, наверное, сходить к шефу, поговорить. А так сидеть – можно и досидеться до… жареного бугра.

Борщевский явно намекал на городское кладбище.

– Давай, сейчас сколько времени? – спросил декан.

– Половина первого.

– Пошли, он должен быть у себя. Ах, да, совсем забыл! – Борщевский нажал кнопку селектора. – Вера, у нас горестное событие, – произнес декан, устремив взгляд на секретаршу. – Умер Солодов.

– Виктор Васильевич! – широко раскрыла глаза девушка.

– Да. Так что пригласи ко мне Афанасьева. Или нет… Я сейчас ухожу и напишу записку, пускай сделает все, что нужно. Мне некогда, мы с Олегом Николаевичем, – он кивнул на Прибылова, – уходим. Все понятно?

Вера кивнула. Она выглядела несколько обескураженной. И тем, что Солодов умер, и тем, что Борщевский дал ей распоряжение, которых раньше не давал, – в самом деле, Афанасьев будет получать распоряжение из ее уст, а не от самого Борщевского! Но декан быстренько нацарапал на листе бумаги записку к своему заместителю и вручил ее секретарше. Вера видела, как оба преподавателя дошли до лестницы и стали подниматься вверх.

«Пошли к ректору», – тут же сделала вывод Вера. Действительно, Борщевский с Прибыловым направлялись к ректору. И это было непосредственно связано со смертью Солодова.

Ректор был у себя и тут же принял их.

– Сергей Григорьевич, у нас тут дела такие… – начал с порога Борщевский, но был остановлен жестом ректора и его густым басом:

– Я в курсе, присаживайтесь.

Прибылов и Борщевский послушно сели.

– Ну что, это ваша работа? – продолжил начальственный бас.

– Как то есть… – опешил Борщевский.

– Ваша работа? – уставился на декана ректор.

– Сергей Григорьевич, что вы имеете в виду?

Ректор усмехнулся и покачал головой, похоже, как сделал это Борщевский у себя в кабинете несколько минут назад.

– Ну да ладно, не признаетесь, и шут с вами, – милостиво простил их ректор. – Только предупреждаю, что у нас с вами никакого разговора не было. Ни неделю назад, ни сейчас.

Борщевский и Прибылов дружно закивали. А Борщевский тут же вспомнил разговор недельной давности. Тогда он вместе с ректором обсуждал проблемы, связанные с делом о взятках. И ректор тогда произнес фразу: «Ох, Солодов! Зачем ты вообще существуешь?! Как было бы славно, если бы тебя вообще не было! Да и вас, Виталий Алексеевич».

Собственно говоря, именно эта фраза и заставила Борщевского нервничать. Именно его и Солодова поймали на взяточничестве. Дело в принципе было довольно мелким, размеры взяток невысоки, это были, скажем так, текущие поборы с нерадивых студентов. Основной массив денежных вливаний шел во время вступительных экзаменов. Сразу после окончания сессии преподаватели обычно направлялись по торговым точкам города. Люди со степенями – на авторынок, в отделы меховых изделий, мебельные салоны, просто преподаватели – на барахолку, одевать себя и своих отпрысков.

И когда Солодова поймали и начали крутить на предмет раскрытия всей системы взяточничества в сельхозинституте, забеспокоились все. Система существовала, о ней все знали. А Солодов в этом году был как раз так называемым казначеем. Он знал, кому и сколько кто дал, как распределять полученные деньги. В случае с Борщевским правоохранительные органы слегка сплоховали – им не удалось доказать факт взятки. Виталий Алексеевич по своему обыкновению был очень осторожен, что-то заподозрил и даже не прикоснулся к конверту, в котором студент принес ему деньги. Оперативники ждали, а Борщевский, выйдя покурить в коридор, от одного из преподавателей узнал, что в это же время за взятку задержали Солодова.

Состоялся муторный разговор между Борщевским и представителем правоохранительных органов. Последний утверждал, что взятка была, Борщевский, естественно, говорил обратное. Солодова же поймали, что называется, за руку. Отрицать что-либо было бесполезно. Поймали и еще нескольких преподавателей, но те были мелкими сошками, бравшими в основном натурой, о том, как и сколько брали вышестоящие персоны, они знать не знали.

Солодов же был в курсе дела, и милиция взялась его обрабатывать. Показания он не то дал, не то не дал – этого ректор с деканами не знали. Но главное – компрометирующие записи оставались у него дома, и вроде бы в милиции о них не знали.

Ректор, правда, не мог быть уверен в Солодове до конца – нажмут, и тот сдаст материалы в милицию, спасая себя. Так думали и Борщевский с Прибыловым. И в том, чтобы Солодова не стало – нет человека, нет проблемы, – была заинтересована вся институтская верхушка.

– В общем, нужно сделать все, как полагается, – после некоторого молчания сказал ректор.

– Я уже дал распоряжение насчет похорон, – ответил Борщевский.

– Ну вот и хорошо. Что у вас еще?

– Да вроде ничего, – неопределенно пожал плечами декан.

– Тогда идите, – махнул рукой ректор.

Борщевский с Прибыловым переглянулись и поднялись со своих мест. Разговор с ректором их не удовлетворил. Да и не мог он удовлетворить в принципе – неужели Сергей Григорьевич признается в том, что это он организовал убийство Солодова.

Борщевскому, как и Прибылову, особо беспокоиться было нечего – даже если это и дело рук ректора, у которого имелись какие-то связи с преступным миром, так что нанять кого-то он мог, а потом подставил бы в милиции Борщевского, то где доказательства? За руку его никто не ловил, и милиция его раскручивать не будет. Хотя в том, что это сделал сын убитого, Борщевский, мягко говоря, сомневался.

– Ну что, ты чего-нибудь понял? – спросил Борщевский у Прибылова, когда они вышли от ректора.

– Если это и он, то ни за что не признается. А нам бояться нечего, – ответил Прибылов.

Борщевский тяжело вздохнул, покачал головой и направился к себе в кабинет. Прибылов же, посмотрев на часы, поспешил в аудиторию.

Немного погодя декан все же решил принять меры. Он снял телефонную трубку у себя в кабинете и набрал номер. Когда ему ответили, он, не здороваясь, произнес:

– Дмитрий? Здравствуй. Похоже, для тебя есть дело. Подойди ко мне в кабинет прямо сейчас.

История с внезапным исчезновением Дины Городовой выбила Ларису из колеи. И только когда, сообщив все факты милиции и переложив таким образом ответственность на плечи стражей порядка, наконец осталась одна, она смогла наконец поразмышлять о судьбе Солодова.