Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть четвертая - Вера Камша
Шрифт:
Интервал:
Милая мама, я очень люблю Зою, она замечательная, желает всем добра и пыталась спасти Айрис. Пусть они с папенькой будут вечно счастливы, но я не хочу, чтобы ты ради нее выходила замуж за господина Эйвона, потому что ты его совсем не любишь. Тебе было его жалко, когда ты думала, что он провалился вместе с другими, и потом, ему было ужасно в Надоре, и он ничего не мог сам сделать, но это совсем не то. Если ты на самом деле хочешь стать герцогиней, ты, конечно, будешь терпеть, но я не верю, что тебе надо догнать и перегнать бабушку, а господина графа ты все-таки любишь. Если ты станешь герцогиней, бабушка его заест, а твой новый супруг заест всех нас. Я тебе написала про сына госпожи Маргариты, мне кажется, господин Эйвон еще хуже, потому что, если ему будет хорошо, ему будет стыдно за это, и он примется рассказывать про кузена Эгмонта, а тебе захочется его треснуть. Мне уже хочется, а Мэлхен не хочет для него запекать кур, и я не знаю другого хорошего человека, которому бы Мэлхен отказывалась готовить. Мне очень не нравится, что герцог Надорэа живет у нас и все время говорит, но Монсеньор Рокэ не хочет, чтобы он рассказывал направо и налево, что видел в Кагете и в Надоре, поэтому я терплю. Когда Монсеньор Рокэ сделает все, что надо, прятать герцога Надорэа станет не нужно, и я попрошу его съехать, но сейчас он сидит в большой гостиной и пишет тебе письма. Я ему сказала, что ты путешествуешь вместе с графиней Савиньяк и обязательно нас поздравишь с Зимним Изломом, а до этого никому не известно, куда тебе писать. Если я все напутала и господин Эйвон тебе нужен, напиши ему, что я лгунья или дурочка, но я не хочу, чтобы тебя брали на измор. Правда, если он приедет к тебе в Альт-Вельдер, то, может быть, баронесса Вейзель вправит ему мозги, а вы с графиней Ариго в это время сможете гулять в парке. Мэлхен говорит, там замечательные парки и есть озеро, у которого загадывают желания, и они сбываются. Я бы очень хотела его увидеть, только у меня нет вещи, которую я бы любила так, чтобы та, что живет в озере, обменяла ее на свою помощь.
Милая мама, пожалуйста, не бойся за нас и за Герарда, с нами ничего не случится, и обязательно напиши, могу ли я послать подарки Жюлю и Амалии. Мне рассказали, что бергеры, когда берут на воспитание родственников, клянутся их всем обеспечивать и очень обижаются, если воспитанникам что-то передают. По-моему, это глупо, но я не хочу огорчать дядю и тетю. Я бы очень хотела послать тебе подарок к Зимнему Излому, но оказия случилась совсем неожиданно, и я не успела придумать ничего полезного, а посылать что попало недостойно и свидетельствует о равнодушии, а я тебя очень люблю. Мы ждали тебя весной, но теперь я не знаю, захочешь ли ты приехать. Если ты задержишься в Альт-Вельдере или вернешься к графине Савиньяк, напиши, что я должна врать, а то мы можем запутаться. Целую тебя и прошу засвидетельствовать мое почтение баронессе Вейзель и графине Ариго. Надеюсь, что у вас не очень холодно и ветрено.
Просить озеро вернуть покойников Луизе в голову не пришло, а Эйвона взяли и вернули. То есть он как-то выбрался сам, и теперь Зоя не отцепится. Мысль была сразу дикой, подлой и неожиданной, ведь в Найтоне капитанша чувствовала себя честной вдовой. Не графиней, упаси Леворукий – женщиной, потерявшей своего мужчину, пусть не самого лучшего, умного, любимого, но своего. И вот он вернулся. С серьезными, причеши его хорек, намерениями! Хуже того, его привез Алва, наслушавшийся о великой любви кузена благородного Эгмонта к прекрасной даме. И адуаны с «фульгатами» наслушались, и дочка со своей Мэлхен… Зоя не зря рвалась в рушащийся замок, у нее вышло, только этого никто не понял. Эйвона заволокло на тропы Холода, где он и болтался, пока не набрел на выход… И надо ж такому случиться, что Рокэ Алва оказался именно там!
Госпожа Арамона по-кошачьи фыркнула, скомкала письмо и сунула в печь. Она не собиралась повторять прежней ошибки и не желала ничего перечитывать, все было ясно и так! Прекрасная Луиза напялит на себя изумруды Катарины и потащится к алтарю под руку с герцогом. На радость Зое и на горе маменьке, которая, Сэль права, примется жевать изловленного наконец супруга. За спиной новоявленной герцогини будет шипеть и квохтать дворцовый птичник, но под ноги удостоенной регентского покровительства особе станут бросать анемоны. Любопытно, кто прибежит первым, хотя нет, не любопытно! Лучше думать о том, как она заберет Амалию и Жюля… У Ларака наследников нет, ей рожать поздно и не хочется, придется запасаться ветропляской, а следующим хозяином Надора вполне может стать и Жюль. Если Герард предпочтет остаться рэем Кальперадо, а он предпочтет. Сын слишком дорожит своим, чтобы польститься на чужое, будь оно четырежды вкусным…
Старательно исписанные странички чернели и седели, по пеплу напоследок пробегали огненные буковки: «…избавит нас от этого господи…» «…этому я терплю…» «можем запутаться…» Приди письмо хотя бы три дня назад, можно было попросить то, что шевелит тростниками, влюбить Эйвона в достойную даму. Чтобы та обливала слезами Окделлов и таяла от любовных излияний… Госпожа Арамона таять не собиралась. Схватив кочергу, она переворошила угли, захлопнула печную дверцу и перебралась к бюро. Письменные принадлежности прислуга содержала в образцовом порядке, обмакивай перо в чернильницу и пиши о своем невозможном счастье, услышанных молитвах, бьющихся в такт сердцах и прочей мути. Эйвон проглотит даже считалочку про цветочки…
«Я нарву голубых цветочков, их продам и куплю чулочки…» Под эту чушь дочка прелестной Аглаи узнала про свою кривоногость. Сперва не поняла, потом привыкла, да так и жила, пока ее не принялись называть дивной…
От непрошеных слез дивную Луизу избавила камеристка хозяйки. Безупречная, как и все, к чему прикасалась графиня Ариго, но немного не такая, как всегда.
– Сударыня, – почти прошептала она, не забыв, однако, присесть, – я взяла смелость обратиться к вам. Баронесса Вейзель готовится дать жизнь сыну и хочет, чтобы при этом… присутствовала госпожа графиня. Я боюсь, это дурно скажется… на ее… деликатном положении.
– Запросто, – Луиза зачем-то набросила на плечи шаль. – Почему не послали за мной сразу?
– Госпожа баронесса…
«Госпожа баронесса» была верна себе. Раз ей в первый год замужества показали, как рожают, значит, это должны видеть все! Разумеется, призвали б и госпожу Арамона, но не прежде, чем роженица вывалит все, что считает нужным, на голову хозяйки. Если успеет, само собой!
В спальню Юлианы Луиза вплыла с видом вдовствующей льдины. Ирэна сидела в ногах баронессы, возлежащей на выдвинутой, по бергерскому обычаю, на середину комнаты кровати. Горели свечи, топтались готовые сорваться с места служанки, шептался со священником врач, и всю эту ораву требовалось срочно выставить.
– Сударыня, – голосом дуэньи, велящей подопечной поправить мантилью, объявила капитанша, – прошу у вас разрешения переговорить с баронессой Вейзель наедине. Мне нужно не более пяти минут.
– Извольте, – Ирэна была верна себе, вернее своему воспитанию. Она не вышла, она удалилась, но Луиза успела понять: графиня испытывает облегчение. Слуги и врач с клириком отправились вслед за хозяйкой.
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!