Две королевы - Джон Гай

В понедельник в полдень герольды провозгласили Дарнли королем Шотландии. Предполагалось установить двуединую монархию, в которой высшая власть будет принадлежать «совместно» королю и королеве. Все официальные письма и документы должны подписываться «Генрих и Мария, король и королева Шотландии».

Объявление было встречено презрительным молчанием. Ни один из дворян не ответил: «Аминь», — а затем тишину нарушил одинокий голос Леннокса, воскликнувшего: «Боже, храни Его Величество».

На этой роскошной свадьбе веселье не было искренним. На первом банкете королевской чете прислуживали Атолл и Мортон, единственные лорды, безоговорочно поддерживавшие нового короля. Больше никто не согласился прислуживать Дарнли или подавать ему еду. Морей, Аргайл и Шательро отказались даже присутствовать на свадьбе. Все трое были оскорблены и собирали вооруженные отряды. Они намеревались поднять мятеж и заставить Марию расстаться с человеком, который, как они опасались, попытается их уничтожить. Они написали Сесилу, прося прислать войска и артиллерию, и отправили в Лондон за помощью своего представителя. Затем лорды обратились к Рэндольфу и графу Бедфорду за материальной помощью. Они просили 3000 фунтов — такую сумму выделил им Сесил шесть лет назад, когда они подняли мятеж против матери королевы Марии.

30 июля Елизавета отправила Джона Торнуорта, своего постельничего, специальным посланником в Шотландии. Ему поручили встретиться с Марией, всякий раз игнорируя Дарнли, и выразить протест против ее «очень странного» и «не добрососедского поведения». Он должен был сказать шотландской королеве, что она введена в заблуждение «дурным советом».

Елизавета решила направить кузину на путь истинный. Мария должна знать, что «поступает опрометчиво, вызывая подобный раскол среди своей знати». По мнению Елизаветы, надвигалась гражданская война. Мария должна помириться с Мореем, человеком, «который так хорошо служил ей».

Но Мария придерживалась другого мнения. Еще до того, как Торнуорт добрался до Эдинбурга, Морея обвинили в мятеже и объявили вне закона; по прибытии английского посла Мария прочитала ему целую лекцию. Королева, заявила она, имеет полное право выходить замуж, не ставя в известность других правителей. Она не собирается «спрашивать указаний правительства моей доброй сестры относительно дел в моей стране» и считает, что у правителей не принято вмешиваться во внутренние дела соседних государств. Монархи «подчиняются непосредственно Богу и только перед ним отчитываются о своих деяниях». Кому, как не Елизавете, знать об этом.

Что касается Морея, то Мария посоветовала Елизавете «больше не вмешиваться в частные дела, касающиеся его или любого другого подданного Шотландии». Английская королева должна прислушаться к этому совету, если не хочет ответных действий Марии в отношении ее свекрови, графини Леннокс, которую Елизавета незаслуженно держит в тюрьме.

Мария была непреклонна. Несмотря на многочисленные недостатки Дарнли, она считала себя победительницей. Трудно сказать, действительно ли Мария укрепила свои позиции, однако она обрела уверенность, позволявшую перейти к решительным действиям. Впервые за всю историю взаимоотношений с английской королевой условия выдвигала Мария, а не Елизавета. Ее предложение заключалось в следующем. Мария и ее супруг не будут настаивать на немедленных династических правах и не будут поддерживать английских мятежников. Они не станут заключать союзы с иностранными правителями, направленные против Елизаветы, не будут пытаться изменить религию, законы и традиции Англии. В ответ они ожидают, что Елизавета воздержится от союза с иностранными правителями и шотландскими мятежниками, а также актом парламента подтвердит право Марии и Дарнли унаследовать английский трон.

Первый раз в жизни Мария определяла повестку дня, и ей это нравилось. После краткого увлечения Дарнли и иллюзии, что она нашла свою любовь, Мария поняла, что ее брак — всего лишь вопрос удобства. Дарнли был непопулярен, и она это знала. Однако она могла компенсировать это собственной популярностью, а ее положение как замужней королевы, способной дать стране наследников престола, было прочнее, чем когда-либо за все время после возвращения из Франции. Между ней и долгим безмятежным правлением стоял только ревнивый и вероломный Морей со своими союзниками. Теперь следовало разобраться с ними.

При подавлении последнего мятежа Морея Мария проявила удивительное упорство и предусмотрительность. Первым делом она изолировала мятежников политически, а затем выступила в поход, преследуя их. Искусство и мужество королевы полностью отвергали представления Нокса о правительнице-католичке, которая слишком занята танцами или увлечена материальными и сексуальными удовольствиями, чтобы должным образом управлять страной.

Начала она с указания изъянов в пропаганде мятежников. Они утверждали, что ее брак с Дарнли положит конец религиозному status quo. С самого начала они стремились разжечь ненависть между протестантами и католиками, преследуя собственные политические цели.

Их кампания началась в Вербное воскресенье. Группа кальвинистов захватила католического священника, служившего мессу, и притащила к Маркет-Кросс; там его связали и на протяжении четырех часов забрасывали яйцами. Для этой унизительной демонстрации были специально выбраны яйца, как католический символ Пасхи. Затем появились юнцы с дубинками и избили беднягу до потери сознания; его освободили в последнюю минуту, после вмешательства мэра. Сам факт наличия нескольких тысяч яиц свидетельствует о том, что нападение поддержали богатые и влиятельные люди, но связь с Мореем установить не удалось.

На этот акт насилия Мария ответила тем, что еще раз подтвердила религиозное status quo. Большинство протестантов не считали, что их религии что-либо угрожает. Политика создания широкой коалиции — в Тайном совете и во всей стране — до сих пор приносила плоды. В этот раз даже Нокс не верил в серьезную опасность для церкви и отказался произносить проповеди в поддержку Морея — ценный подарок для Марии, который доставил ей огромное удовольствие.

Желая обеспечить себе поддержку обеих фракций, Мария своими действиями всячески успокаивала протестантов. Впервые во время поста она ела мясо, отвергнув католическое обязательство отказываться от мясной пищи между Масленицей и Пасхой. Мессу она посещала реже, чем раньше. Она присутствовала на протестантских богослужениях и даже вызвалась послушать проповеди — но только тех проповедников, которых сама одобрит. Рэндольфу и другим она туманно намекала, что ее подданные должны «жить согласно склонностям», следуя собственной совести.

За две недели до свадьбы с Дарнли Мария обратилась с посланием к влиятельным протестантам, заверив их, что им всегда будет позволено верить так, как подсказывает им совесть. Через месяц после свадьбы она вторично подтвердила свое заявление от 1561 г., но на этот раз подписанное от имени короля и королевы.

Одновременно Мария собирала королевскую армию. 19 июля, за десять дней до венчания, в ее распоряжении уже было от шести до семи тысяч солдат в непосредственной близости от Эдинбурга. В тот же день в бумагах Сесила, посвященных Шотландии, появилась краткая, но зловещая запись: «Послали за графом Босуэллом».