Мертвоград - Алексей Калугин

Беккер недовольно поджал губы:

– За неимением ничего лучшего, предлагаю начать с допроса санитаров.

– Секундочку! – показал указательный палец Ржаной. – А куда делся еще один пострадавший? Тот, которого покусал псевдогаст?.. Ну, помнишь, ты говорил, что, когда санитары приехали на место происшествия, там был этот псих, которого они приняли за гаста, девчонка, которую он загрыз, и еще кто-то, кого он только покусал? Санитары были обязаны доставить покусанного в особое отделение, поскольку он тоже мог оказаться инфицированным. Но здесь его не было, это точно.

– Может быть, отвезли в другую больницу?

– Почему?

– Какого тюна мы гадаем? Нужно найти санитаров!

Беккер переключил коммуникатор в режим телефонной связи.

Через две минуты он уже знал имена санитаров «Зебры» и то, что они сейчас собирают трупы все там же, на Второй Хуторской, правда, уже на другом конце улицы.

– Веселенькое у них там местечко, – хмыкнул Ржаной, когда напарник вкратце пересказал ему разговор с дежурным по «Линии». – Что за трупы-то?

– Говорят, гаст загрыз пятерых.

Ржаной только свистнул, услыхав такое. Семь, а если вместе с патрульным, которого прихватил шоггот, то восемь трупов за ночь, причем все на одной улице, пускай и в разных концах – это уже явный перебор. Криминалист взял с полки патрон, что поставил туда Беккер, и задумчиво крутанул его в пальцах.

– Знаешь что, пускай-ка они этих покойников сюда везут. – Ржаной стукнул патроном по полке так, будто хотел, чтобы капсюль взорвался, подпалил порох и упругая струя дыма вытолкнула полую пулю из гильзы. – У нас тут уже есть взвод патрульных, прошедших спецподготовку и инструктаж. Если что случится, так пусть лучше здесь, чем в другом месте.

– Плохое предчувствие? – не в шутку, а вполне серьезно спросил Беккер.

Уж он-то знал, что предчувствие, даже ничем не мотивированное, очень много значит в их работе.

– Предчувствие? Нет! – затряс головой Ржаной. – Мне только думается, что это не последние трупы за сегодняшнюю ночь. Так пусть они лучше все будут в одном месте. – Криминалист приоткрыл дверь в особое отделение. – Только нужно, чтобы здесь порядок навели. – Он перешел к другой двери, ведущей в холл. – Сержант! Давайте уборщиков!

Не прошло и пары минут, как в предбанник вошли шестеро человек в серых прорезиненных комбинезонах с капюшонами. На шее у каждого большие пластиковые очки, как у лыжников. В руках – необычные предметы из хромированной стали с белыми пластиковыми ручками, напоминающие увеличенные в несколько раз хирургические инструменты. Двое катили небольшие тележки. На одной – разнокалиберные баллоны и смотанные в бухты шланги. На другой – пластиковые ведра, черные мешки, то ли для мусора, то ли для останков. Швабры. Очень хорошие швабры с длинными, крепкими ручками и самоотжимом.

– Можем приступать? – спросил один из уборщиков у криминалистов.

– Да, – кивнул Беккер.

– Все, как обычно?

– Да, стандартная процедура. В холодильниках есть место, куда можно сложить останки.

– Понятно. – Уборщик двумя руками оттянул очки и переместил их на лицо.

– И вот что, – показал указательный палец Ржаной. – Первым делом наведите порядок в кабинете заведующего. Мы займем его на время.

Уборщик посмотрел на часы.

– Полчаса. Вместе с полной дезинфекцией.

– Годится, – кивнул Ржаной.

Уборщики проследовали в отделение.

Ржаной подошел к видеомагнитофону и принялся снова прокручивать эпизод с санитаром, зашедшим в отделение для того, чтобы о чем-то переговорить с заведующим. Увеличив изображение, он как следует рассмотрел то, что санитар кинул в мусорную корзину. Вне всяких сомнений, это был смятый пластиковый стаканчик с эмблемой кофейни, чьи автоматы стояли в холле.

Беккер тем временем разыскал по телефону локализаторов, занимавшихся уничтожением шоггота на Второй Хуторской.

Ржаной освободил журнальный столик, скинув все, что на нем находилось, на диван. Взял мусорную корзину и вывалил ее содержимое на стол.

Беккер молча наблюдал за странными манипуляциями напарника. То, что рассказывал ему в данный момент захлебывающимся от волнения голосом локализатор, было не менее увлекательно, чем куча мусора на столе. И примерно столь же жизнеутверждающе.

В большой квартире с множеством комнат было не протолкнуться. Народ сидел на диванах и стульях, топтался в прихожей и коридорах, нервно дергался под рваные всплески звуков, отдаленно напоминающих музыку, но вызывающих неосознанное желание двигаться. На кухне что-то ели, а может быть, только готовились что-то съесть. В туалете кто-то заснул, сидя на унитазе. Дверь была незаперта, но будить спящего никто не собирался. Возможно, в квартире имелся еще один туалет. А может быть, никого еще не подперло так, что невмоготу. Хотя пива было полно – повсюду стояли откупоренные и недопитые банки и бутылки. А вот ванная, куда Могвай дернулся было с желанием умыться, оказалась заперта. Так же, как и самая дальняя комната, на двери которой висела ярко раскрашенная монгольская маска. Утрированно страшная, с безумно вытаращенными глазами, скалящая клыки щекастая рожа в окружении кучи черепов.

– Это папин кабинет, – объяснила Могваю высокая худющая девица лет девятнадцати, затянутая в черную кожу.

Волосы у нее тоже были черные. Или казались такими в полумраке. В помещении горели только тусклые ночники с накинутыми на них разноцветным платками и расставленные где попало свечи. Волосы были расчесаны на прямой пробор и перехвачены на лбу узким кожаным ремешком. Девица была на редкость страшненькая, но сама этого, по-видимому, не понимала. Общаясь с Могваем, она жеманно поводила плечиком, улыбалась и странно щурилась, как будто ей дым в глаза попал. Видимо, в ее представлении это являлось кокетством. С другими, кстати, она общалась примерно в той же манере. Но Могвай узнал об этом чуть позже.

Ее звали Берта. И это была ее вечеринка.

Гости узнавали ее, только когда сталкивались лоб в лоб. Для большинства было неважно, кто здесь хозяин дома. А кто-то так и вовсе этого не знал. Они даже не пытались создать подобие некой общности. Вся тусовка разваливалась на мелкие группы, числом от одного до четырех. Состав их был нестабилен, а принцип, руководствуясь которым несколько человек на какое-то время оказывались вместе, неопределен. Это был хаос, представляющий собой вовсе не отсутствие порядка, а некую нелинейную систему, не поддающуюся однозначному описанию. Странно это или вполне закономерно, только выбраться из этого хаотичного перемещения тел, образов и мыслей было куда сложнее, чем оказаться в нем.

Могвай потерял из виду тех, с кем пришел на вечеринку, как только они переступили порог квартиры. Длинноносый парень, открывший им дверь, даже не поинтересовался: кто они, к кому пришли и кто их пригласил. Он лишь кивнул вяло, не то приветствуя таким образом гостей, не то давая понять, что не имеет ничего против их присутствия, молча забрал у Альпачино упаковку пива и потащил ее на кухню. Походка у него была странная – как будто при каждом шаге носки ног за что-то цеплялись, и ему приходилось постоянно помнить об этом, чтобы сохранять равновесие.