Королева Америки - Катарина Макги

– Я просто… хотела спросить, как ты держишься, – решилась она.

Рот Маршалла искривился.

– Не волнуйся, какое-то время я справлюсь без Сэм. Хочешь верь, хочешь нет, но это не первая моя королевская свадьба. Я был у Маргарет и Нейта, в роще красных деревьев недалеко от Кармела…

– Я имела в виду внимание СМИ, – неуклюже перебила Нина. – Маршалл, я знаю, каково это – когда тебе перемывают кости за отношения с Вашингтонами. Я здесь, если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить. Не так много людей действительно понимают.

Услышав собственные слова, Нина вспомнила тот день, когда Дафна сказала ей то же самое – «Поверь мне, я понимаю. Я, наверное, единственная, кто действительно понимает». Но в отличие от Дафны, Нина говорила правду.

Маршалл помялся. Внезапно Нина мельком увидела в нем то, что разглядела Сэм: что за своим чванством – которое было скорее милым мальчишеским обаянием, чем настоящим высокомерием, – Маршалл поразительно уязвим.

– Я бы солгал, если бы сказал, что все идет гладко, но Сэм того стоит. Знаешь, я действительно забочусь о ней.

– Я знаю. – Впервые услышав обо всей этой чепухе с фальшивым романом, Нина была уверена, что это ужасная идея. И обрадовалась, что Маршалл доказал ее неправоту.

– Кроме того, – продолжил он, и теперь в его голосе снова зазвучали дерзкие нотки, – отзывы в СМИ становятся все лучше. Похоже, нация начинает влюбляться в меня. И действительно, кто может их винить?

Нина фыркнула, хотя Маршалл не лгал. Она тоже заметила, что в последние недели тон комментариев изменился. Конечно, многие люди все еще не одобряли кавалера принцессы, но все больше и больше американцев болели за него и Саманту. Возможно, потому, что увидели подлинное счастье на лицах обоих и поняли – это все не игра. Или, возможно, потому, что тоже были темнокожими и им нравилось видеть Вашингтона с кем-то похожим на себя.

– Кстати, о Сэм: я собирался найти ее до начала церемонии, – добавил Маршалл, оглядываясь через плечо.

Нина кивнула; Итан, вероятно, ждал ее в тронном зале.

– Точно. До скорого.

Последние несколько минут фойе стало редеть. Нина поднялась по ступенькам, свернула в главный центральный коридор – как раз в тот момент, когда из-за угла вышел принц Джефферсон.

Он был облачен в самую формальную версию своей парадной формы, в комплекте с перчатками, саблей и ножнами, которые буквально сияли. Одетый во всю эту малиновую ткань и золотую тесьму, принц казался неправдоподобно красивым, словно герой какого-то любовного романа, который шагнул со страниц книги в реальную жизнь.

Увидев Нину, Джефф глубоко вздохнул.

Долгое время они просто стояли там. Нина представила, как тишина течет вокруг них, точно река, закручиваясь невидимыми водоворотами, становясь все глубже.

Глядя на Джеффа, Нина не видела в нем своего бывшего парня или даже прекрасного принца из своих юношеских грез.

Она увидела Джеффа, своего друга, маленького мальчика, с которым они бегали по дворцу, ища секретные проходы вместе с Сэм.

Нина вспомнила, как однажды все трое заперлись в служебной комнате. Джефф и Нина испугались, но Сэм просто крепко сжала их руки и сказала:

– Не волнуйтесь. Я никогда не позволю чему-либо вам навредить.

Нина была слишком застенчива, чтобы признаться вслух, но она помнила то чувство: что пойдет войной на любого, кто попытается причинить вред Джеффу.

Вот только сделала это сама, не так ли? Нина не собиралась вредить Джеффу, но причинила ему боль, может быть, даже хуже, чем кто-либо.

– Джефф. Привет, – прошептала она и нерешительно сделала шаг вперед. Он смотрел на нее, но не двигался. Нина протянула ладонь и словно в безмолвной поддержке коснулась его руки. Джефф наклонился вперед…

Его телефон зажужжал, и похожая на транс нить между ними оборвалась.

– Мне пора, – сухо сказал он и отвернулся.

Нина подавила возражения и кивнула, наблюдая за удаляющейся фигурой Джеффа. Он простит ее и Итана, когда будет готов, сказала она себе и отчаянно понадеялась, что это правда.

Нина еще долго слышала стук его сабли о начищенные сапоги.

Подавленная, она направилась по коридору в тронный зал.

Швейцар у дверей спросил ее имя, затем провел Нину к ее месту, в том же ряду, что и Итана, – их обоих поместили сзади, вместе с другими ничем не примечательными друзьями семьи. Нина оглядела огромное пространство, гадая, где ее родители. Обычные деревянные скамьи убрали из тронного зала, заменили на стулья с ворсистыми бархатными подушками и повесили на спинки гирлянды из цветов. Нина чувствовала легкий и свежий запах этих тысяч бутонов под тяжелыми ароматами духов, химчистки и тел.

– Вот ты где. – Итан усмехнулся, когда она устроилась на своем месте. – Знаешь, жаль, что ты не раскрасила лицо. Красная надпись «Беатрис + Тедди навсегда» отлично бы подошла к этому платью.

Трепет в животе Нины немного утих. Прямо сейчас важным было то, что она и Итан вместе.

– Только если бы сделал себе такую же, – прошептала она в ответ.

Они были во дворце, но все же Нина потянулась к руке Итана и сжала ее.

Саманте очень хотелось упасть на диван вместе со своей сестрой и закрыть глаза. Но теперь, в платье, ей не разрешали садиться из страха помять ткань.

Сэм бы пожаловалась, но даже она была без ума от наряда.

Облегающее атласное платье цвета слоновой кости казалось обманчиво простым – круглый вырез, короткие рукава. Никакого кружева – как всегда говорила мать Сэм, кружево предназначено исключительно для невест, – но Венди Цу добавила на спине шестьдесят пуговиц, обтянутых органзой. Чтобы показать их и в знак уважения к типичному повседневному стилю Сэм, королева Аделаида даже позволила младшей дочери собрать волосы в шикарный хвост.

Беатрис поерзала на диванчике, все еще сидя в шелковом белом халате. Ее блестящие темные волосы завили и наполовину закололи под тиару Уинслоу. В центре комнаты на манекене висело свадебное платье во всем своем сияющем великолепии.

Сэм заметила безошибочную вспышку печали на лице сестры.

– Би, все в порядке?

Беатрис прерывисто вздохнула.

– Я просто… Я бы хотела, чтобы папа был здесь.

Сэм в два шага пересекла комнату и крепко обняла сестру.

Они молчали. Но это было мягкое, легкое молчание, потому что Сэм знала, что обе думают об отце.

– Трудно делать все это без него, – продолжила Беатрис. – Там, где он должен быть, словно дыра – и как бы я ни радовалась всему остальному, мне его не хватает.

У Сэм перехватило горло.

– Он здесь, Би. Он смотрит на тебя сверху и улыбается.