Абсолютная власть - Дэвид Бальдаччи

Бёртона трясло от ярости при мысли о том, в какое положение его поставила эта женщина. О том, какое решение он принял из-за ее глупости. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не броситься следом за Рассел и не свернуть ей шею. Но он дал себе слово: как бы ни развивались события, он позаботится о том, чтобы этой женщине пришлось страдать. Он вырвет ее из безмятежной оболочки блестящей карьеры и швырнет прямиком в дерьмо реальности – насладившись этим сполна.

* * *

Взглянув в зеркало, Глория Рассел поправила прическу и губную помаду. Она понимала, что ведет себя подобно влюбившейся школьнице, но в Тиме Коллине было что-то наивное и в то же время мужественное, что потихоньку начинало отвлекать ее внимание от работы, чего никогда прежде не случалось. Однако это исторический факт: практически все, кто обладал большой властью, имели связи на стороне. Отнюдь не ярая феминистка, Рассел не видела ничего плохого в том, чтобы подражать своим коллегам-мужчинам. Она расценивала это лишь как еще одно дополнительное преимущество своего положения.

Скинув платье, Глория надела свою самую прозрачную ночную рубашку, мысленно напоминая себе, с какой целью совращает мужчину гораздо моложе ее. Он нужен ей по двум причинам. Во-первых, ему известно про ее ляп с ножом для конвертов, а ей нужно быть абсолютно уверенной в том, что он будет об этом молчать; и, во-вторых, ей нужна его помощь в возвращении улики. Причины неотразимые, рациональные, однако в эту ночь, как и во все предшествующие ночи, они отступали в самые дальние уголки ее сознания.

В настоящий момент Глории Рассел казалось, что она до конца дней своих могла бы трахаться с Тимом Коллином каждую ночь, и ей так и не надоело бы то чувство, которое при каждой встрече разливалось по всему ее телу. Мозг мог выдать тысячу резонных причин остановиться, однако тело в кои-то веки его не слушало.

Стук в дверь раздался раньше обычного. Закончив укладывать волосы, Рассел снова быстро проверила макияж, после чего сунула ноги в туфли на шпильках и неуклюже заковыляла по коридору. Она открыла входную дверь – и ей показалось, будто ей в грудь вонзили длинный тесак.

– Черт побери, что вы здесь делаете?

Бёртон подпер ногой полуоткрытую дверь, положив на нее свою здоровенную руку.

– Нам нужно поговорить.

Рассел помимо воли заглянула ему за спину, ища мужчину, с которым собиралась сейчас заняться любовью.

От Бёртона не укрылся ее взгляд.

– Сожалею, но влюбленный мальчик сегодня не придет.

Глория попыталась было захлопнуть дверь, но не смогла сдвинуть весящего двести сорок фунтов Бёртона ни на дюйм. С выводящей из себя легкостью он распахнул дверь до конца и, пройдя внутрь, захлопнул ее за собой.

Агент остановился в прихожей, глядя на главу президентской администрации, а та теперь лихорадочно пыталась понять, что он здесь делает, в то же самое время стараясь прикрыть кое-какие части своей анатомии. Она не преуспела ни в первом, ни во втором.

– Бёртон, убирайтесь отсюда! Как вы смеете врываться в мой дом? Мое терпение на пределе!

Бёртон прошел мимо нее в гостиную, едва прикоснувшись к ней.

– Мы будем говорить или здесь, или в другом месте. Решать вам.

Рассел прошла в гостиную следом за ним.

– Черт возьми, о чем это вы? Я же сказала: убирайтесь отсюда! Вы забыли свое место в служебной иерархии, да?

Бёртон повернулся к ней лицом.

– Вы всегда открываете входную дверь в такой одежде?

Теперь ему был понятен интерес Коллина. Прозрачная ночная рубашка показывала пышные формы главы администрации. Кто бы мог подумать… Возможно, Бёртон ощутил бы половое влечение, даже несмотря на то, что прожил двадцать четыре года с одной женщиной и следствием этого брака явились четверо детей; вот только стоящая перед ним полураздетая женщина вызывала у него абсолютное отвращение.

– Убирайтесь к черту! Убирайтесь к черту, Бёртон!

– Вероятно, в конечном счете там мы все и окажемся, так что предлагаю вам надеть что-нибудь приличное, мы поговорим, а потом я уйду. Но до тех пор я и шага отсюда не сделаю.

– Вы хоть понимаете, что делаете? Я вас раздавлю!

– Правильно!

Достав из кармана пиджака фотографии, Бёртон швырнул их на стол. Глория хотела было не обращать на них внимания, но в конце концов взяла. Для того, чтобы устоять на затрясшихся ногах, ей пришлось опереться о стол.

– Из вас с Коллином получилась хорошая парочка. Честное слово. Вряд ли пресса пройдет мимо этого. Такую сенсацию можно будет растянуть на целую неделю. Как вы думаете? Глава президентской администрации теряет голову, трахаясь с молодым агентом Секретной службы. Можно будет назвать этот материал так: «Отголоски полового акта разнеслись по всему миру». Отличный заголовок, вы не находите?

Рассел отвесила ему пощечину с такой силой, с какой еще никого никогда не била. По руке огнем разлилась боль. Но с таким же успехом можно было ударять деревянный чурбан. Перехватив руку, Бёртон заломил ее так, что Рассел вскрикнула.

– Послушайте, дорогая моя, я знаю все, что происходит, мать вашу так. Все. Нож для конвертов. Кто его забрал. Что гораздо важнее, как он его забрал. И вот теперь эта корреспонденция от нашего вороватого наблюдателя. Так что как ни крути, налицо серьезная проблема, а если учесть, сколько дров вы наломали с самого начала, думаю, пришло время сменить командира. А теперь снимайте с себя этот наряд проститутки и возвращайтесь сюда. Если хотите спасти свою сексуально озабоченную задницу, будете делать все именно так, как я скажу. Это понятно? Потому что в противном случае я предлагаю отправиться и поболтать с президентом. Все зависит от вас, глава администрации! – Последние слова Бёртон буквально выплюнул, красноречиво выражая тем самым свое бесконечное презрение.

Медленно выпустив руку Рассел, он по-прежнему нависал над ней подобно горе. Его огромная туша словно лишила ее способности рассуждать. Рассел осторожно потерла руку и чуть ли не робко посмотрела на Бёртона, постепенно начиная осознавать безысходность ситуации.

Она поспешила в туалет, где ее вырвало. Похоже, в последнее время это происходило с ней все чаще. Открыв холодную воду, Глория подставила под струю лицо, и это наконец помогло справиться с приступами тошноты. Посидев на краю ванны, Рассел медленно побрела в спальню.

Не обращая внимания на головокружение, она переоделась в длинные штаны и толстый свитер и бросила ночную рубашку на кровать, стыдясь даже смотреть на нее; ее мечты о ночи наслаждения разбились вдребезги с ужасающей стремительностью. Красные туфли на шпильках она сменила на коричневые лодочки без каблука.

Похлопав себя по щекам, Рассел ощутила прилив крови. У нее было такое же чувство, как если б отец застал ее с парнем, запустившим руку ей под платье. На самом деле в ее жизни действительно случилось такое событие, вероятно, повлиявшее на то, что она полностью сосредоточилась на своей карьере в ущерб всему остальному, – так ей тогда было стыдно. Обозвав шлюхой, отец так отлупил ее, что она целую неделю не появлялась в школе. Всю свою последующую жизнь Рассел истово молилась о том, чтобы ей больше никогда не пришлось пережить подобный стыд. И до этого дня Господь отвечал на ее молитвы.