Просто вдвоем - Таммара Веббер

– Я никогда его таким не видела. Он вывел Бака на улицу и велел держаться от меня подальше. Может быть, Бак почувствовал себя уязвленным и, чтобы выместить злость… – Ее голос прервался.

Она думала, что этот урод изнасиловал Минди, взбесившись из-за их стычки с Муром. К сожалению, такое было возможно: судя по всему, Бак из тех слабаков, которые срываются с цепи, когда чувствуют собственное бессилие. И все-таки Жаклин не должна была винить себя. За то, что он совершил, не нес ответственности никто, кроме него самого.

– Ты не виновата.

Мне очень хотелось, чтобы она мне поверила.

* * *

Если Фрэнсис не научился сжимать лапу в кулак, то ко мне постучался какой-то человек. В час пятнадцать ночи. На всякий случай я прихватил бейсбольную биту, но, посмотрев в глазок, тут же отбросил свое оружие и широко распахнул дверь.

– Жаклин? Зачем… – Я потянул ее за руку и, как только она вошла, закрыл за ней. – Что случилось?

Она посмотрела на меня широко раскрытыми испуганными глазами, и мое сердце остановилось.

– Я просто хотела сказать, что я… Мне тебя не хватает, – выпалила она. Ее голос прозвучал почти яростно, как порыв ветра. – Наверное, это звучит смешно – ведь мы почти не знаем друг друга. Только письма, и эсэмэски, и… все остальное… Но мне показалось, будто знаем. Мне и сейчас кажется. Мне не хватает… как же это сказать… вас обоих.

Значит, она разволновалась… потому что ей меня не хватало?

Она напрасно пришла. В доме напротив был Хеллер, и я обещал ему до конца семестра общаться с ней, не выходя за рамки дозволенного. Но то, что сейчас заклокотало внутри меня, требовало вовсе не «дозволенного». Это был огонь, в котором смешалось и желание обладать, и обожание, и голод, и жажда, и нестерпимая надежда на невозможное. Сейчас я не отпустил бы Жаклин даже на пять минут, не говоря уж о том, чтобы позволить ей уйти навсегда. Близость с ней была невозможна, но так нужна!

Для Жаклин это была «фаза плохих парней». Шанс отомстить бывшему.

Я физически ощутил, как внутри меня что-то сломалось. Накрылся механизм самоконтроля. Я перестал думать о том, что потеряю завтра, потому что не вынес бы потери ее, стоявшей передо мной сейчас.

«Да пошли они все!» – пробормотал я, прижав ее к двери и упершись руками в филенку. Разомкнув губы Жаклин, я поцеловал ее так, будто хотел проглотить, а после, чуть отстранившись и стащив с нее пальто, быстро подвел к дивану и усадил к себе на колени. Когда бедра Жаклин обхватили мои, я крепче прижал ее к себе и погладил по лицу. Мы снова поцеловались. Мне хотелось заниматься этим бесконечно. Всю ночь. Чтобы она принадлежала мне, и только мне. Хотелось наплевать на последствия, которых могло быть столько, что разбегались глаза.

Свои очки для ночного чтения я куда-то швырнул, не думая о том, ударятся они об угол стола или пролетят на другой конец комнаты. Рывком стащил с себя футболку и принялся трясущимися руками снимать кофточку с Жаклин, стараясь делать это как можно нежнее. Я скользнул руками по ее ребрам, она притиснулась ко мне, обвив руками шею и запустив пальцы в волосы. В ответ на поцелуй в краешек рта она издала мягкий полувздох-полустон, и я склонился к ее подбородку. Жаклин запрокинула голову, что-то еле слышно бормоча и позволяя мне ощутить губами дрожь под тонкой кожей прекрасной шеи.

Я поцеловал маленькую родинку, которая всегда сводила меня с ума. Она напоминала звездочку на карте, обозначавшую место, где зарыт клад. Как только я провел по ней языком, Жаклин выгнула спину, вцепившись мне в волосы. Моя голова грозила взорваться от мельтешивших образов – слишком соблазнительных, слишком совершенных. Как же она была нужна мне сейчас – вся, какая есть…

Все замедлилось.

Я снял с Жаклин лифчик и, взяв ее груди в ладони, стал легкими дразнящими движениями пальцев обводить соски. Она поцеловала меня глубоким поцелуем. Ее ладонь съехала по моему животу к завязкам на пижамных штанах. Мягкая тонкая фланель не скрывала моего острого желания.

Но я дал слово. Я дал слово!

Мои руки скользнули к затылку Жаклин, и я, уткнувшись в ее плечо, закрыл глаза и выдохнул:

– Останови меня.

– Не хочу, чтобы ты останавливался, – прошептала она, щекотнув мне ухо.

Ее голос прозвучал как воплощение соблазна. На целую минуту я позволил этим сладостным словам взять надо мной верх. Мне хотелось сломаться, нарушить обещание и, отбросив угрызения совести, позволить Жаклин единым махом вскрыть мое сердце. Когда мы перевернулись на бок, я расстегнул на ней джинсы, скользнул пальцами внутрь и поджал их, заставив ее на вдохе произнести мое имя и вцепиться мне в руку – крепко, как будто навсегда.

Я мог бы сделать так, чтобы она полюбила меня. Мог стать для нее тем мужчиной…

Но нет.

– Жаклин, скажи «перестань».

Я взмолился об этом, потому что не находил в себе сил сам выпустить ее из объятий.

– Не скажу.

Она целовала меня, а я, мечтая нырнуть в нее, цеплялся за здравый смысл. Прикосновения раскрытых губ Жаклин сулили мне большее – достаточно прекратить борьбу.

Но я обещал.

Пять секунд: я стяну с ног Жаклин эти джинсы… Четыре: возьму ее прямо здесь, на диване…

– Скажи «перестань». Пожалуйста! – Три: я отнесу ее в свою спальню… Две: брошу на кровать и поцелую в бедро… – Пожалуйста! – Одна: я обману доверие человека, который никогда от меня не отступался.

– Перестань, – наконец произнесла она.

– Спасибо, – сказал я.

Или только подумал, прежде чем уснуть с ней в обнимку.

С заходом солнца на пляже становилось темно, воздух остывал, а приехавшие на весенние каникулы туристы и туристки, наоборот, распалялись.

Рыжеволосая девушка, сидевшая у меня на коленях, в последний раз затянулась косяком, который мы курили поочередно. Когда пепел обжег ей пальцы, она по-мышиному пискнула: «Уй!» – и выронила окурок на песок, где он дотлел и исчез.

– Чего творишь, – нахмурился я, покосившись с трухлявого бревна и поковыряв, как идиот, песок большим пальцем ноги.

Мне не хотелось наступить на уголек.

– А что? Мы уже докурили! – сипло возмутилась рыжая.

Действительно, там бы и на одну затяжку не хватило. Я хотел что-то ответить, но поднял глаза и увидел, что она сосет обожженную кожу. Мысли об окурке вылетели у меня из головы, вытесненные другим желанием. Плотнее прижав девушку к себе, я осторожно взял губами ее указательный палец, оставив большой во рту у нее. Она прикрыла глаза. Мы оба уже были под кайфом. Пока я с нарастающей силой обсасывал ожог, мой подбородок упирался в другую ее ладонь, а ее пальцы царапали мне щеку. Скорее бы эти ногти впились мне в спину, но мне не хотелось делать лишних движений. После длинного, не по сезону жаркого дня, выкуренной марихуаны и короткой, но громкой перепалки с отцом по поводу очередного завала в школе я стал медлительным и ленивым, но не утратил возбудимости. Разомкнув губы, я провел языком по изгибу между большим и указательным пальцем девушки. Она смежила веки.