Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью - Дин Кунц

— Вы здесь, миссис Фишер? Прием.

Сквозь статические помехи донесся ее голос:

— А где же мне еще быть, дорогой? Прием.

— Я просто боялся, что вы вне радиуса действия. Будьте готовы, дети на пути к вам. Прием.

— Я уже поняла, что не стоит мне ждать на этой проселочной дороге, и подъехала ближе к тому съезду. Прием.

— Хорошо. Это хорошо. Их ведет собака, мэм, хотя вы ее увидеть не сможете, потому что это собака-призрак. Но детей вы увидите, это точно. Прием.

— Ты такой забавный, дитя. Как приятно знать, что ты жив. Прием.

— Благодарю вас, мэм. С вами тоже весело. Конец связи.

Когда я вернул «Токэбаут» на оружейный ремень и вышел из беседки, облака вновь спрятали луну.

И прежде чем я двинулся по следу детей, до меня донеслись голоса. Оглянувшись, я увидел, как несколько людей вышли из дома на заднюю террасу, и заметил я их только благодаря подсветке сзади. Они же в отсутствие луны увидеть меня никак не могли. Еще три человека появились с северной стороны дома, голоса доносились и с южной.

Кого-то, вероятно, послали на третий этаж, чтобы выяснить, почему Кены не отреагировали на гонг. Их нашли мертвыми с натянутыми на головы свитерами, и теперь за это кому-то предстояло заплатить, возможно, в прямом смысле этого слова.

Никто не прокричал: «Хватайте его!» — или что-то в этом роде, из чего следовало, что меня пока не обнаружили.

Лес находился далеко, меня отделяло от него открытое пространство. Луна могла появиться вновь. Несмотря на темную одежду, они бы увидели меня, стоило вспыхнуть небесной лампе, а я не хотел указывать им направление, в котором ушли Бу и дети.

Между беседкой и конюшней кое-где росли отдельные деревья, да и кустарники тоже. Я вытащил «Глок» и двинулся в том направлении, а ночь оживляло все большее число голосов.

У них могли быть пистолеты. У них могли быть ножи. Только Господь Бог знал, что у них еще могло быть. И они, разумеется, не хотели схватить меня мертвым. Я им требовался живым, чтобы закончить свои дни на стальной сцене, здесь или в каком-то другом их тайном убежище. Они бы сдирали с меня кожу, с головы до ног, пока я не выболтал бы каждый известный мне секрет, хотя такое могло произойти до того, как они начали бы сдирать с меня кожу, если б решили в моем присутствии поделиться дорогими их сердцам воспоминаниями о прежних убийствах, совершенных их тесной компанией.

Я чувствовал себя Фродо в Мондоре, только без верного Сэмвайза, готового сражаться со мной плечом к плечу, да и не знал я, куда положил это чертово кольцо. Когда появился бы Голлум, он бы все равно откусил мне палец, с кольцом или без кольца, просто ради того, чтобы откусить. Если вы не читали «Властелина колец», прошу меня извинить за эти подробности.

Присев под первым деревом, встретившимся мне на пути, я оглядел территорию, лежащую впереди, и не заметил на ней сектантов. Когда посмотрел в сторону беседки, увидел троих людей с фонарями. Они освещали землю перед собой, спеша к своей церкви. Поиски набирали обороты.

Прежде чем облака перестали мне помогать и луна стала предательницей, я, пригнувшись, побежал к высокой сосне и, прижавшись к стволу, оглядел ночь. Хотел продолжить путь к следующему дереву, но появились трое людей, которые спускались по пологому склону от дома, прорезая темноту лучами своих фонарей. Я обошел ствол за мгновение до того, как один из лучей выхватил из темноты ствол сосны, перед которым я только что стоял.

Без собаки-призрака я не хотел идти сквозь лес к дороге, где ждала миссис Фишер. Психический магнетизм притянул бы меня к ней, и, скорее всего, в лесу нашлось бы достаточно оленьих троп, по которым я мог идти, вместо того чтобы ломиться напрямую, но мне пришлось бы воспользоваться своим фонариком, а такого я позволить себе не мог.

Поэтому я намеревался уйти через подъездную дорогу, по которой и пришел сюда. Но отряд сектантов наверняка ее уже блокировал. Чтобы воспользоваться дорогой, мне, скорее всего, пришлось бы перебить всех, кто встретился бы мне на пути, а уж потом искать лимузин, припаркованный на обочине шоссе. Несомненно, миссис Фишер умела обращаться с оружием, выглаженная и полностью синяя, но она не смогла бы сдерживать армию сектантов, одновременно усаживая детей в пассажирский салон лимузина.

Трое людей продолжали идти к конюшне, а я уже заметил других, которые шли вдоль кромки леса. Скоро им предстояло найти спящих доберманов.

Ночь все более напоминала бочку пороха. Бикфордов шнур уже запалили.

Покинув дом, я исходил исключительно из того, что они знали, кого ищут, но, похоже, в этом ошибался. Роб Баркетт, Джинкс и оба Кена уже покинули этот мир, а потому никоим образом не могли сообщить им мои приметы. Шестиглаз видел мое лицо, в точности копирующее его, только с более привычным количеством глаз, но, даже если демон и обожатели дьявола играли в одной команде, это не означало, что они постоянно обменивались эсэмсками.

В любом случае с зажженным фонариком я всегда мог сойти за одного из сектантов, ищущего незваного еретика, который нарушил святость их религиозной службы. С пистолетом в правой руке и фонариком в левой, я решительно вышел из-за сосны и направился к автомобильной стоянке, за которой лежала дорога, выводящая к шоссе.

Так много лучей ручных фонариков ощупывали территорию поместья, что мне это напомнило эпизод из «Инопланетянина», когда Питер Койот и другие федеральные агенты прочесывают леса и поля, пытаясь выйти на след маленького гостя с другой планеты. В сложившейся ситуации инопланетянином был я, и мне просто хотелось домой, но эти поисковики перебрались сюда из другого фильма, «Ребенок Розмари».

Когда я проходил мимо заднего борта «ПроСтара+», кто-то выступил мне навстречу и направил луч фонаря в лицо в тот самый момент, когда я осветил его лицо, и мы оба застыли, как громом пораженные. Маскарадный ковбой! Верховный жрец секты. В том самом костюме из видения, когда он сжигал троих маленьких детей. Вероятно, наша встреча поразила его даже больше, чем меня, потому что он считал меня мертвым, а я знал, что он жив. Он держал в правой руке пистолет с глушителем, как и я. Одновременно у нас вырвалось: «Ты!». Мы направили оружие друг на друга, но сразу никто не выстрелил. Я колебался, потому что подумал, а вдруг он скажет мне что-то такое, о чем я мог узнать только от него. Он, как мне представляется, — потому что чувствовал себя неуязвимым, пусть я убил Кенов и освободил детей.

— Где они? — спросил он.

— Где кто? — переспросил я.

— Послушай, падла, мне нужны эти дети. Я обещал и привык держать свое слово.

В нем чувствовался страх, возможно, по той простой причине, что ему, если он не приносил в жертву тех семнадцать детей, грозила вечность в аду, где пришлось бы питаться джемом из соплей, приготовленным без добавления сахара. Я уже понял, о чем хочу его спросить, но сначала сказал: