Поющие кости. Тайны Д'Эрбле - Ричард Остин Фримен

– Мисс Д’Эрбле, ваш отец принимал заказы на гипсовые маски?

– Очень редко, – ответила она. – Теперь спрос на такие вещи невелик. Маски вытеснила фотография.

– Значит, это был случайный заказ, – предположил Торндайк. – Но все равно, теперь мы знаем, что Моррис каким-то образом был связан с вашим отцом, и потому я прошу разрешения взять эту маску, чтобы ее сфотографировать. Обещаю обращаться с ней с большой осторожностью и верну в целости и сохранности.

– Можете взять ее насовсем, – отозвалась Мэрион. – Мне она не нужна.

– Что ж, замечательно. – Торндайк улыбнулся. – И пожалуйста, снабдите меня бумагой или тканью, чтобы я смог ее завернуть. А затем я уйду и больше не буду отвлекать вас от работы.

Мэрион взяла у него маску и начала аккуратно заворачивать сначала в ткань, а затем в бумагу.

Торндайк тем временем еще раз оглядел мастерскую.

– Правильно ли я понял: все эти слепки сделаны не по заказам?

– Лишь очень немногие, – ответила Мэрион. – Для большинства позировали профессиональные натурщики и даже некоторые из знакомых отца.

– Зачем ему это было нужно? Ведь он не мог использовать слепки реально существующих людей для изготовления манекенов.

– При лепке восковых фигур, – ответила Мэрион, – отец изменял лица так, что они переставали быть похожими на реальных людей. Это несложно сделать. Я покажу.

Она сняла с крючка маску и положила на стол.

– Это лицо молодой девушки, натурщицы отца. Как видите, оно круглое, подбородок короткий, верхняя губа чуть выступает. Девушка улыбается. Лицо можно легко изменить в один момент.

Мэрион взяла кусочек глины, скатала в шарик и затем размазала на правой скуле. То же самое она проделала с левой скулой и верхней губой. После этого взяла кусок глины побольше и, удлинив подбородок, чуть подправила брови. В конце же опрыскала маску густой взвесью глины в воде, чтобы везде был одинаковый цвет.

– Вот, смотрите. Это, конечно, очень грубая работа, но для иллюстрации сгодится.

Результат произвел впечатление. На наших глазах она несколькими движениями превратила пухлое девичье лицо в волевое лицо женщины среднего возраста.

– Это удивительно! – восхитился я. – Даже не верится, что такое возможно.

– Да, это интересно, – согласился Торндайк, – но я не уверен, стоит ли этому так удивляться. Ведь лица у всех в принципе одинаковы, потому что состоят из одних и тех же анатомических признаков, и различают их не столь уж значительные тонкости.

– Это верно, – заметила Мэрион, – но именно в тонкостях все и дело. Когда вы лепите бюст, портретного сходства достигнуть очень трудно. Это под силу лишь настоящему художнику.

– В этом я никогда не сомневался. – Торндайк поклонился. – А теперь позвольте мне удалиться, разумеется, с этим драгоценным пакетом.

Я проводил его до двери. Пожимая руку, он пристально посмотрел на меня:

– Надеюсь, Грей, вы не забыли мои наставления?

– Да. Я выбираю для прогулок маршруты только по людным улицам и ношу с собой пистолет. Он и сейчас при мне, в заднем кармане брюк. Но я не вижу причины для тревоги. Скорее всего преступник вообще не подозревает о моем существовании. Да и чем я мог бы ему насолить? Кроме того, что охраняю мисс Д’Эрбле.

– Грей, не будьте таким беспечным, – серьезно проговорил Торндайк. – Уверен, на некоторые мелочи вы просто не обратили внимание. Так что не расслабляйтесь – и все время наблюдайте.

Он зашагал по улице, а я вернулся в мастерскую, как раз когда Полтон замесил в бадье гипс, а Мэрион очистила маску и вернула ее на крючок.

Я надеялся, что мы и дальше будем работать в мастерской втроем, но уже в конце первого рабочего дня Мэрион взбунтовалась. Сказала, что ей стыдно отнимать время у занятых людей. Она нам очень благодарна, но в таком виде принимать помощь не может.

– Но так распорядился доктор, – заявил Полтон, считая тем самым вопрос закрытым.

– Вы имеете в виду доктора Торндайка? – уточнила Мэрион, не осознавая, что для Полтона никаких других докторов в мире не существует.

– Да, мисс. А его предписания следует выполнять.

– Конечно, – согласилась она с улыбкой. – Он очень добрый и заботится о моей безопасности. Но все равно – одновременно вам двоим находиться в мастерской не обязательно. Я предлагаю работать посменно.

Ее предложение мы встретили с большой неохотой. Я не желал уступать любому, даже Полтону, право охранять девушку, ставшую для меня столь дорогой. А Полтону не нравилось оставлять работу незаконченной. Но она настаивала, и в конце концов мы были вынуждены согласиться. Отныне неделю с утра в мастерской – я, Полтон же провожает Мэрион с работы и некоторое время наблюдает за домом. В следующую мы менялись.

Таким образом, на этой неделе – а она только начиналась – все вечера у меня были свободны. Поскольку поиск работы пришлось на время отложить, вечерами я совершал прогулки, изучая некоторые отдаленные районы Лондона.

А однажды я решил выполнить обещание и заглянуть к Ашеру. Честно говоря, я не слишком жаждал его общества, но обещание есть обещание. Так что, поужинав пораньше, я покинул свое жилище на Камден-сквер и по кратчайшему пути направился к его дому, выбирая улицы пошире. В этой части я указания Торндайка выполнял, а вот наблюдать за происходящим вокруг забывал нередко. Мои мысли занимала Мэрион, которая сейчас, должно быть, подходила к дому в сопровождении Полтона, и потому собственная безопасность заботила меня меньше всего. Да и не очень-то я верил в необходимость соблюдать какие-то меры предосторожности.

Ашер только что закончил прием последнего пациента и приветствовал меня с огромным энтузиазмом.

– Рад тебя видеть, старина! – воскликнул он, пожимая мне руку. – Как славно, что ты все же надумал навестить старого чудака… Честно говоря, я уже и не надеялся. Полагаю, ты в этих местах бываешь не часто.

– Нет, – ответил я. – Поездки в Хокстон прекратились.

– И у меня тоже, – заметил он. – С тех пор как бедняга Крайл отправился в лучший мир, мне больше нечего там делать.

– Кто такой Крайл? – спросил я.

– А помнишь, я тебе рассказывал о его похоронах? Как священник притащил к его могиле детский хор?.. Это был мистер Крайл, при крещении получивший имя Джонатан.

– Теперь вспомнил. Но не думал, что этот аристократ жил в Хокстоне.

– Ну, не будем называть его аристократом, это сильное преувеличение. А жил он в Хокстоне, Филд-стрит, пятьдесят два. Таково было его земное пристанище. Номер дома я запомнил, потому что именно столько недель в году. И ты знаешь, я рад, что все с ним закончилось, потому что его взбалмошная экономка (а может быть, и хозяйка дома, точно не знаю), миссис Пеппер, назначала мне визиты в очень неудобное время. Всегда между четырьмя и шестью по вторникам и пятницам.