Пускай меня полюбят за характер - Люся Лютикова

– Ага, значит, это тебя он вспоминал ссодроганием? – насмешливо поинтересовалась я.

– С содроганием? Это он сам так сказал? –мгновенно взвилась Ксюша.

– Ага. А еще говорил, что если бы ему предложили опятьс тобой жить, то он предпочел бы застрелиться.

– Вот гад! Неблагодарный! Я столько для него сделала!Отдала ему лучшие годы своей жизни!

– Годы? – ехидно уточнила я.

– Ну, месяцы, какая разница! Да я его…

– Убью? – подсказала я. – Ты ведь именно этохотела сказать?

Ксюша удивленно на меня взглянула:

– Слушай, да что с тобой сегодня? Ты как будто хочешьподловить меня на чем-то. Вот только не пойму на чем.

Я опять предпочла не отвечать. Я прошлась по комнате,посмотрела фотографии на стеллажах, повертела в руках какую-то безделушку иостановилась у окна.

– И конечно, ты будешь утверждать, что ничего не знаешьпро квартиру на «Войковской», – прокурорским тоном сказала я Ксюше.

– Какую еще квартиру?

– Ту, голубушка, которую купил твой муж.

– Женька? Ну и прекрасно, я рада за него. А я-то тутпри чем?

– Ты рада? Замечательно. А знаешь ли ты, что его убили?

– Кого?

Она и в самом деле не понимает или так плохо притворяется?

– Ну, кого же еще – Привалова.

– Женю? – опять тупо спросила Горная, чемокончательно вывела меня из себя.

– Хватит сто раз переспрашивать! Ты будешь наконецговорить правду? Из-за тебя, между прочим, в тюрьме оказался совершенноневинный человек! Моя подруга! Моя настоящая подруга! Отвечай как на духу: тыубила Виолетту Владленовну Копейкину и своего мужа, Евгения Привалова?

Ксюша испуганно замолкла, а потом сказала неожиданноласковым, совершенно неуместным в данной ситуации голосом:

– Подожди-ка минутку. У меня на кухне пирог остался вдуховке, боюсь, подгорит. Я вернусь, и будем пить чай. – И онавыскользнула в коридор.

Я была настолько ошарашена ее внезапным перевоплощением, чтонесколько секунд смотрела как зачарованная на закрытую дверь. Но потомспохватилась и выбежала вслед за хозяйкой.

Ксюша была на кухне и говорила по телефону.

Я силой вырвала у нее трубку:

– Кому звонишь? Своим сообщникам?

– Ты сошла с ума! – сорвалась на крикКсюша. – А я звоню в психушку! Чтобы они приехали и забрали тебя!Ненормальная!

Ксюша плюхнулась на табуретку и разревелась.

– Сначала говоришь, что Женьку убили, потом ведешь себякак сумасшедшая… – сквозь слезы бубнила она.

Я поняла, что, наверное, перегнула палку. Надо объяснитьчеловеку все с самого начала. Я села рядом с Ксюшей и принялась рассказывать:

– Слушай, дело было так. Моя подруга Алла купилаквартиру…

К концу моего рассказа Ксюша перестала плакать и смотрела наменя уже без испуга.

– Понимаешь теперь, каким образом я вышла натебя? – подвела я итог. – Ведь я раньше не знала твоего адреса. Ядумала, что ты, ну, то есть жена Привалова, вполне могла бы быть убийцей.

Ксения молчала, о чем-то напряженно размышляя, а потомпроизнесла:

– Ты знаешь, а ведь действительно происходит что-тостранное! В последнее время мне кажется, что за мной следят. Я просто чувствуюна себе чей-то взгляд, очень недобрый. Недавно ко мне в квартиру ломилсястранный тип, назвался слесарем. Я его не пустила, потому что отлично знаюнашего слесаря, он мне все краны менял. А вчера в метро меня пытались столкнутьпод поезд!

Ну вот, начинается. Я, конечно, не надеялась, что Горнаяхлопнется оземь, назовет себя подлой самкой койота и покается в совершенномубийстве. Но мне очень хотелось, чтобы хоть что-то прояснилось в этой мешанине,чтобы забрезжил свет в конце тоннеля…

– Нет, правда! – Ксюша порывисто схватила меня зарукав. – Теперь я абсолютно точно убеждена, что это не было простойслучайностью! Меня хотели убить!

– Ну хватит врать! – сердито сказала я. – Тыготова придумать невесть какую небылицу, лишь бы выкрутиться.

Но Горная уже вцепилась в мою руку мертвой хваткой:

– Ты должна мне верить! Ты думаешь, это как-то связанос Женей? С тем, что он купил квартиру?

Дальше наш с Ксюшей разговор крутился по кругу, какзаезженная пластинка. Я ей про Фому, она мне – про Ерему. Я взывала к еесовести и гражданской сознательности, а она требовала от меня понимания исочувствия. Так и не придя ни к какому консенсусу, мы расстались, страшнонедовольные друг другом.

Дома я улеглась на диван и принялась обдумывать словаКсении. Ну, то, что ее пытались убить, – это, конечно, вздор. Кому онанужна? Но подруга говорила так искренне, она действительно боялась за своюжизнь… Значит, всему должно быть разумное объяснение. Скорее всего у Ксюшиначались галлюцинации. И возможно, мания преследования. Вот что я скажу: надобыло меньше лопать «Сжигатель жира»! Там же сплошная химия, и, наверное,чрезвычайно вредная для здоровья. Вот и вдарило ей по мозгам…

Хватит, пора заканчивать с сыскной деятельностью. Ну сколькоможно? Ни сна, ни отдыха измученной душе. Все равно вытащить Аллу из тюрьмы мнене удалось. Наверняка милиция права, и подруга действительно совершилапреступление. Ведь не может же ошибаться целый сыскной отдел…

В общем, надо сложить лапки и плыть по течению. Никакойинициативы и игр в детектива. Завтра пойду в родную редакцию и просижу там весьдень. Возможно, найду вторую работу и начну наконец откладывать деньги. Кираабсолютно права: мне в жизни необходима стабильность и определенность. Чем чертне шутит: вдруг у меня даже получится накопить на собственную квартиру? Ведькому-то же это удается, Москва строится дикими темпами. Хотя, как показало моерасследование, из пяти покупателей только Алла честно складывала трудовыегрошики в чулок. Остальным деньги на недвижимость достались халявным, а то имошенническим, как Привалову, путем.

В мечтах о том, какой я стану правильной и целеустремленной,я незаметно заснула. Разбудил меня резкий телефонный звонок. Я неохотнопотянулась за трубкой:

– Слушаю.

Это оказалась Ксюша. Она несла какую-то нелепицу. Мол, ейтолько что позвонил незнакомый мужчина, назвался доброжелателем и сказал, чтосмерть ее мужа – не несчастный случай, его убили. И он знает, кто именно.Доброжелатель готов рассказать ей все подробности «для восстановлениясправедливости» – это его выражение. Он назначил вдове встречу на заброшеннойчулочной фабрике и просил никому не говорить. Это якобы необходимо дляконспирации, за ним следят.

– Никуда не ходи, – сразу сказала я. – А ещелучше – позвони в милицию.