Голос внутри меня - Брайан Фриман

Однако вместе этого он остался.

Чем меньше внимания он обращал на Нину Флорес, тем интенсивнее она пыталась привлечь его. Это словно стало целью ее жизни. И для достижения этой цели через полчаса она перегнулась через стойку и указала на значки на своей футболке.

«А на этом фото я на выпускном. Нет, ну разве можно поверить, что это я? Прическа совсем не та. Да и толще я была. На целых двадцать фунтов. А сейчас никаких углеводов, ни-ни! Ну хотя бы не так много. Естественно, каждый должен съесть кусочек именинного торта, поэтому на сегодня я сделала исключение. Плюс придется пить. Как вы думаете, чего мне выпить? Пива? Я думаю, чего-нибудь покрепче. Может, несколько порций текилы.

А вот на этом фото все мои братья! Три брата и ни одной сестры. Табби, вот она мне как сестра. У вас есть сестра? Можно постоянно ссориться братьям и сестрам, но я старшая, так что они знают, что у меня не забалуешь. Я люблю их, но не говорите им, что я вам об этом рассказала.

А это мы с Табби! Прикольно, да? Это мы с ней примерно неделю назад. Мы собирались на тусовку, классные девчонки, правда? Взгляните на наши улыбки. Видите – как сестры! Люди говорят «лучшие друзья навсегда», но на самом деле не понимают, что это такое. А вот для меня она точно лучшая подруга навсегда. Правда, Табби?»

Руди не услышал, что ей ответила другая девушка за стойкой.

Он обнаружил, что не отрываясь смотрит на огромный значок, приколотый у выреза на футболке Нины. Даже подался вперед, чтобы лучше видеть. Сначала он подумал, что бредит. Что это видение, навеянное его планами; что это так шутит с ним призрак Хоуп.

Но он ошибся. Все было на самом деле.

На фотографии, в комнате, на стене позади этих двух девиц был рисунок матери и младенца. Он знал эти рисунки. Десятки таких рисунков лежали в коробке у него в гараже. Хоуп рисовала молодых мамочек и новорожденных малышей с тех пор, как стала работать в отделении экстренной помощи.

Руди словно обухом по голове огрели – настолько жуткой оказалась реальность. Хоуп побывала в больничной палате у этой девицы, когда та родилась. Хоуп разговаривала с ее матерью. Смеялась с ней. Возможно, даже держала этого ребенка на руках. Она сделала рисунок и навсегда запечатлела ее лицо. Хоуп разглядела красоту этой девицы и любовь ее матери к ней. Эта девица выросла в нормальной семье с родителями и братьями.

Эта девица жива. А Рен мертва.

И нет никакой случайности, что Руди встретился с ней. Именно в этот день.

Мысль о том, что Нина и Хоуп когда-то пересекались, пробудила в Каттере ярость, которая заполнила те уголки его души, где раньше была лишь выхолощенная скорбь. Девица была прямой связью с Хоуп. Хоуп продолжала жить в Нине Флорес. Она была многолетником, который ежегодно возвращается к жизни, – цветком, который нужно выдернуть из земли и уничтожить раз и навсегда. Может, если у него это получится, он станет свободным.

Руди вышел из кофейни другим человеком.

Он все равно пошел с Филом на матч «Джаентс». Он все равно съел бургер и выпил пива. Но потом он не пошел на мост Золотые Ворота, чтобы прыгнуть вниз и удариться о жесткую поверхность воды. Вместо этого он всю ночь провел в гараже с коробкой из прошлого, которую не открывали двадцать один год. В коробке лежали памятные вещи из его жизни с Хоуп. Он два десятилетия пытался уничтожить эти воспоминания, но теперь понимал, что это было ошибкой. Ему хотелось все вспомнить. Ему хотелось нанести ответный удар. Ему хотелось, чтобы Хоуп почувствовала то же, что чувствовал он, чтобы она узнала, что он тоже способен убивать. Что он, как и она, способен забрать у кого-то будущее, мечты.

Он нашел копии рисунков. Все. Десятки.

Просматривая их, он нашел ту, что искал. «Гильда и Нина». Пока он глядел на рисунок, у него в голове сложился план. Четыре года он не находил способа отомстить Хоуп за ее поступок. Но сейчас он его нашел.

«Гильда и Нина».

Через две недели, когда все уже свершилось, он вернулся домой, взял спички и поджег рисунок. В ту ночь он спокойно проспал до самого рассвета, не просыпаясь в три сорок две.

И понял: на этом его дело не закончено.

На следующий год он забрал у Хоуп Рей Харт. Еще через год – Наташу Любин. Он сжигал рисунки и смотрел, как они превращаются в пепел. И ему казалось, что, пока они горят, Хоуп испытывает боль от того, что он сделал. Что она стоит по ту сторону окна и беззвучно кричит ему. Этой битве не было конца. Во всяком случает, пока он жив.

Руди поежился.

Узкое щупальце тумана скользнуло по его шее и возникло перед глазами, замутняя зрение, как катаракта. У него мало времени. Приближается вечер. До темноты всего час, к тому же туман крадет дневной свет. Он поднял бинокль и осмотрел дом под холмом. В окнах горел свет, и ему отлично была видна спальня Марии. Она читала книгу, лежа на кровати, однако ее лицо было мрачным и напряженным. Судя по всему, выходить из дома она не собиралась.

Почему же она не идет на пробежку?

Она же всегда бегает. Каждый день. И тут он понял: Фрост Истон предупредил ее. Напугал. Она осталась дома, изменив обычный распорядок, из-за него.

Руди сомневался, что с Марией ему выпадет еще один шанс. Завтра все будет по-другому. Сейчас или никогда. Надо что-то делать. Он достал из рюкзака телефон и включил его, потом набрал номер. В бинокль он увидел, как она встала, чтобы ответить на звонок. В динамике прозвучал ее мелодичный голос:

– Алло?

– Мисс Лопес? Это инспектор Уолфф из полиции Сан-Франциско. Я работаю с инспектором Истоном. – Руди говорил официальным тоном, но вполне дружелюбно.

– О, есть новости? – спросила Мария.

– Да, есть. Мы смогли определить ту женщину, на которую нацелился Руди Каттер, и хорошая новость в том, что это не вы. Мы обзваниваем всех, с кем беседовали, чтобы сообщить, что они в безопасности и что им не о чем беспокоиться.

– Господи, какое облегчение.

– Вы правы. Инспектор Истон приносит свои извинения за то, что потревожил вас, но мы, как вы понимаете, должны были принять меры предосторожности.

– Конечно.

– Приятного дня, – сказал Руди.

И отключился.

Он наблюдал за Марией и ждал. Она ходила взад-вперед по спальне. Подошла к окну и устремила взгляд на темные холмы. На ее лице появилась нервная, но лишенная страха улыбка. Сейчас она даже выглядела ликующей. А потом, как он и надеялся, она начала переодеваться. Надела облегающую, с длинными рукавами футболку с широкими полосами. Затем черные шорты. Наклонившись, принялась завязывать шнурки на красных высоких кроссовках.

Лопес собиралась на пробежку.

Руди достал из рюкзака нож.

«Смотри, Хоуп».

Мария знала холмы так же хорошо, как можно знать тело возлюбленного. Она бегала здесь каждый день. Когда она вышла из дома, ее окатило волной холодного воздуха с океана. Она ощутила влагу на лице; собирался дождь. Выбежав на улицу, она сделала несколько упражнений по растяжке.