Шелковые узы - Нэн Райан

Невада и Дениза смеясь вышли из маленького дорогого магазинчика в Л окаете. На неприметной вывеске над входной дверью было кратко написано: «У Анжелики». И ничего больше. Никаких образцов товаров нельзя было увидеть с улицы. Розовые шелковые гардины закрывали окна. Однако все знали, что только в этом фешенебельном магазинчике следует покупать белье истинным леди. Ночные сорочки с пышными, как морская пена, оборками и пеньюары из классического атласа или китайского шелка. Маленькие узкие сорочки, отделанные бельгийским кружевом. Облегающие лифы, очаровательные панталончики и прозрачные чулки.

Каждый предмет, каждый «фиговый листочек» был изобретен и изготовлен специально, чтобы угодить этим бесстыжим мужчинам. Заливающиеся румянцем невесты — если они могли себе это позволить — выбирали ночные сорочки и пеньюары для медового месяца у Анжелики. Шли слухи, что ни один жених не сможет остаться равнодушным, если невеста купит интимные предметы туалета у Анжелики. Это единственное, что может гарантировать счастливую супружескую жизнь.

Очарованная выбранными ею вещицами, Невада со счастливой улыбкой вышла из магазина. Обернувшись к экипажу, она замерла от неожиданности. Прислонившись спиной к ландо, перед ней стоял улыбающийся Джонни. Он был элегантно одет в белоснежный полотняный костюм, небесно-голубую рубашку с коричневым галстуком, широкополую кремового цвета шляпу и беззаботно покуривал сигару.

— Джонни! — радостно вскрикнула Дениза Л едет и устремилась к нему.

— А, мисс Ледет, — Джонни приподнял шляпу. — Счастлив снова видеть вас.

Дениза протянула ему руку, надеясь, что он поцелует ее. Джонни так и сделал. Затем его черные глаза обратились к Неваде.

— Выбираете что-нибудь, чтобы пробудить зверя в моем старшем брате? — Джонни указал глазами на розовые окна магазина, давая понять, что он хорошо знаком с предлагаемым там товаром.

Рассерженная Невада прищурила глаза и сжала губы, пытаясь сдержаться.

— Я надеюсь, — холодно произнесла она, — что вы, мистер Роулетт, единственный в этой семье, в ком можно пробудить зверя.

— Ну, как вы можете об этом судить, мисс Гамильтон? — засмеялся Джонни, вопросительно подняв брови.

Невада больше не могла сдерживать свой нрав.

— Уйдите с дороги, — огрызнулась она. — Мне пора ехать домой.

— Я думал, вы могли бы подвезти меня, — сказал Джонни, широко улыбаясь и не двигаясь с места.

— Вы ошиблись, — гневно ответила Невада и оттолкнула его, торопясь поскорее уехать.

Не переставая улыбаться, Джонни помог ей сесть в ландо и обратился к рыжеволосой девушке.

— Клянусь, мисс Ледет, я не могу этого понять. Я всегда старался быть другом для мисс Гамильтон. — Джонни покосился на разъяренную Неваду. — В конце концов, мы скоро станем с ней братом и сестрой.

Нервно задрожавший маленький подбородок Невады без слов выразил, как сильно ей хотелось высказаться. Джонни стоял, наблюдая, старина Джесс щелкнул кнутом над спинами лошадей, а экипаж тронулся и покатился по улице, как рыжеволосая Дениза оглядывалась и энергично махала ему рукой. Невада смотрела только вперед. Дениза наконец вздохнула и развернулась.

— Я не понимаю, почему ты недолюбливаешь Джонни Роулетта. Он правильно сказал, он скоро будет тебе братом.

— Кто сказал, что я его недолюбливаю? — проворчала Невада.

— А разве нет?

Невада закатила глаза.

— Он вульгарен и груб, а это совсем не то, что мне нравится..

Дениза не стала ее слушать.

— Когда Джонни подсаживал меня в экипаж, — затараторила она, — он улыбался мне и, я почти уверена, сжал мою талию чуть сильнее, чем это необходимо. Честное слово, я уверена, что он интересуется мной. Что ты об этом думаешь?

— Ты ведь носишь юбку. Этого вполне достаточно.

Невада увидела его уже после того, как они подвезли Денизу и направлялись домой. Верхом на большом гнедом жеребце Страйкер появился из-за угла и ехал им навстречу. Невада сразу узнала его.

— Стой, Джесс, остановись, пожалуйста.

Страйкер тоже увидел ее, натянул поводья и спрыгнул с седла. А Невада, выскочив из ландо, уже мчалась ему навстречу. Добежав до могучего гиганта, она раскинула руки, но Страйкер, оглядываясь по сторонам, удержал ее.

— Мисс Мэри, вы не можете на глазах у всех жителей Сент-Луиса обнимать такого человека, как я.

Признавая его правоту, Невада согласно кивнула.

— Я совсем потеряла тебя, Страйкер. Он взял ее за локоть и отвел к экипажу.

— Я вас искал. Я еду из Лукас Плейс. Нам надо поговорить.

— Хорошо. Поезжай за нами на своей лошади…

— Нет. Здесь удобнее. Я уезжаю…

— Ты уезжаешь из Сент-Луиса? Но, Страйкер, ты обещал, что после моего замужества ты…

— Я так и сделаю. Но я на службе у одного джентльмена, недавно вернувшегося из-за границы, и должен ехать с ним вниз по реке — он собирается приобрести кое-какую недвижимость около Батон-Руж.

— Хорошо, но я хочу, чтобы ты был здесь, когда…

— Я буду, — заверил ее Страйкер, подсаживая в экипаж. — У вас все в порядке? — заботливо спросил он, заглянув в лицо Неваде.

— Я счастлива. — Невада попыталась скрыть замешательство. Она улыбнулась и добавила:

— Или буду счастлива, если пойдет дождь. Эта жара так изматывает…

— Поезжайте домой, там прохладнее, — сказал Страйкер, подождал, пока экипаж отъедет, и снова вскочил в седло.

Он направился прямо к реке и привязал своего гнедого к коновязи на пристани. Потом прошел на причал и под жарким полуденным солнцем терпеливо ждал парохода «Утренний туман», который должен был прийти из Нового Орлеана.

Пароход появился незадолго до заката. Страйкер прищурил глаза, пристально вглядываясь в каждого сходящего на берег человека. Он радостно улыбнулся, когда щеголеватый мужчина с ротанговой тросточкой в правой руке, с цветком орхидеи в петлице, сверкая серебряными волосами в кроваво-красных лучах заходящего солнца, ловко преодолел длинный трап.

Догорали последние лучи вечернего солнца, когда Квинси Максвелл закончила одеваться к обеду. А одеваясь, она прикидывала, какие перемены грозят ее жизни в недалеком будущем. Она не любила перемен. Она предпочла бы, чтобы их с Малькольмом хорошо налаженная жизнь продолжалась как и прежде. До появления Мэри Гамильтон.

Но это было невозможно из-за завещания Луи Роулетта. Лицо Квинси окаменело, как только она подумала о большом смуглом французе, отце Джонни, ее втором муже. Богатом, но не знатном человеке, за которого она вышла, когда Джонни было четыре года, а Малькольму — семь. Сразу же после свадьбы она попыталась убедить гиганта-француза переписать завещание. Луи был подозрителен и отказался оставить ей все свое богатство. Вместо этого он составил документ, по которому львиная доля его состояния переходила к сыну — неважно Малькольму или Джонни, — который первым женится и заимеет наследника. Квинси была более чем разочарована условиями завещания, но не отчаивалась: ее сын был старшим, так что деньги должны были достаться ему.