Ген деструктивного поведения - Владимир Паутов

Когда сержант наносил свой первый коронный удар, Димыч увернулся ловко от него. Сокольников, немного присев, отскочил чуть назад и влево, затем он сделал короткий выпад вперёд, напоминавший движение фехтовальщика. Это был фирменный приём прапорщика Сокольникова. Только вместо шпаги, Димка выбросил навстречу шагнувшему американцу кулак. Пожалуй, это был самый страшный удар, который сержант Скотт когда-либо ощущал на себе. Его мощь усиливало движение самого сержанта и встречный удар прапорщика. Эффект финала превзошёл все ожидания. Удар был столь силён, что сержант Скотт от дикой боли в солнечное сплетение согнулся в три погибели, зашатался, хватая открытым ртом воздух, как бы не в силах надышаться, и остановился как вкопанный. Вот именно в этот миг Дмитрий Сокольников, прапорщик из армейского спецназа, спокойно подошёл к американскому сержанту из подразделения «Дельта Форм» и, не мудрствуя лукаво, врезал тому со всего размаха, словно мужик на деревенской драке, открытым кулаком прямо в ухо, захватив и височную часть головы. Сержант Скотт вначале издал короткий и резкий, похожий на хрюканье поросёнка, звук, сделал поворот на месте почти на 360 градусов и затем уже ничком рухнул на камни, обагрив их кровью, потоком хлынувшей из открытого рта. Он был мёртв. Димке понадобилось два удара, чтобы убить верзилу из спецназа США.

Такого исхода не ожидал никто и тем паче полковник Дентен. Он начал расстёгивать кобуру, на ходу доставая из неё пистолет, ибо решил на месте пристрелить этого русского диверсанта, испортившего так прекрасно начинавшееся представление. Полковник шёл к Димке. Он медленно наводил на него свой пистолет и смотрел русскому прямо в глаза. Полковник тщетно искал в них страх. Но не было страха в глазах прапорщика, не было! И мольбы не было, только ненависть и насмешка переполняла их. Полковник уже был готов нажать на курок и выстрелить прямо в эти смеющиеся над ним глаза, но не успел, ибо со всех сторон на Димыча налетели, навалились, наскочили гурьбой американские спецназовцы, видимо, желавшие покончит с русским по-своему, просто затоптав и забив того до смерти ногами. Они как раз и не дали возможность своему командиру выстрелить в пленного диверсанта. Парни из «Дельты» обступили уже раненного, измученного Сокольникова со всех сторон, но опять же прапорщик не собирался так просто отдавать свою жизнь. Он вдруг присел на корточки и сделал движение, скорее напоминавшее танцевальное па, нежели боевой приём.

Димка вытянул одну ногу вперёд и на носочке другой быстро сделал два полных оборота вокруг себя словно детский волчок. Ему удалось сразу же сбить на землю одного из солдат, а второго заставил потерять равновесие. Никто даже не успел понять, как в руке у русского оказался армейский нож и когда он успел его отобрать у нападавших первыми американских солдат. Одного самого ближнего к нему спецназовца Димыч мгновенно ранил в правую ногу, мгновенно располосовав её всю от колена и до самого паха, чуть не отрезав мужское достоинство. Ещё одного солдата Сокольников ударил в плечо, перебив одним ударом сухожилие, третьему располосовал щеку от виска до рта, едва не достав до глаза каких-нибудь пару миллиметров. Видя такое дело, окружившие его американские солдаты были вынуждены отступить. Что бы там произошло дальше, не знает никто, но прапорщика спасли вертолёты и, как это не покажется странным, его давний «приятель», полковник Дентен, которым сам минуту назад хотел застрелить прапорщика. Вертолёты выскочили из-за поворота реки. С борта ведущего передали, что полковника ждут в штабе, военным надо уточнить кое-какие детали предстоящей боевой задачи. К тому же в десяти километрах от базового лагеря замечен небольшой отряд в количестве десяти человек, которые не ответили на запрос «свой-чужой», а устремились к иранской границе. Полковник заторопился. А посему он двумя выстрелами вверх остановил своих солдат от расправы над Сокольниковым, ибо те, передёрнув затворы своих автоматических винтовок, уже собирались сделать из Димки дуршлаг. Полковник призвал солдат к порядку, крикнув: «Прекратить!» Вообще же прапорщика, наверное, не стали бы убивать, потому, как все прекрасно понимали, что пленного убивать нельзя, ведь без него и его показаний не возможно было выйти на след всей диверсионной группы русских. Понимал это и полковник Дентен, поэтому он строго наказал после своего убытия не особенно сильно мордовать своего давнего «приятеля», но помучить и подготовить к дальнейшему допросу с пристрастием. Полковник разрешил пытками.

— Парни, загружайтесь быстро! С пленным останется капитан Шарп и сержант Фрост! — крикнул полковник, забираясь в десантный отсек вертолёта, куда уже было погружено тело убитого прапорщиком Сокольниковым американского сержанта. Дентен был обескуражен количеством потерь. — Уже более двух десятков человек, включая сержанта Скотта. Дело принимает весьма серьёзный оборот. Задержать этих русских будет не просто. Но я их возьму! — Думал он. — Поговорите с русским серьёзно, но до моего возвращения постарайтесь его оставить в живых. Разрешаю допрос по первой категории. Да, через час или полтора я подошлю пару машин, отправите всех погибших, а сами ждите здесь! За меня остаётся капитан Джим Шарп. Сотрудников ЦРУ я оставляю с Вами, капитан! Как, ребята, согласны? Ну и прекрасно. Останутся солдаты, что сопровождали проводников и собак, а также два офицера из турецкой контрразведки. Вы меня поняли? — Отдал приказание полковник.

— Я Вас понял, сэр! Слушаюсь! До встречи! — Козырнул на прощанье капитан Шарп, в действительности не зная, что это последний раз, когда он видится со своим полковником. Ведь ровно через десять минут после того, как Чад Дентен улетит, сам капитан и все его солдаты будут расстреляны в упор мной и майором Алексеем Чернышёвым.

Командир группы из отряда «Дельта Форс» ждал от нас какого-нибудь подвоха, а посему предварительно просчитал, в каком направлении мы можем пойти. Будучи сам специалистом весьма опытным, он на вероятных маршрутах нашего движения высадил с вертолётов заградительные отряды.

Нужно отдать должное, Чад Дентен был умным человеком и хорошим психологом, ибо никогда не считал своего противника глупым или недалёким. Он всегда и всё детально продумывал, ставя себя на место того, другого, неизвестного ему человека, за которым вёл охоту, и прикидывал, как бы он поступил, будучи в роли своего врага, коего сам же и разыскивал. В принципе этот метод при решении многих сложных проблем очень здорово помогал ему и никогда не давал сбоев. Вот и сейчас он хорошо срабатывал, ибо Дентен всегда в любом своём противнике видел достойного соперника, которого надо было поймать, во что бы то ни стало, действуя по старинному рецепту, что цель оправдывает средства. Вероятно, и на этот раз у полковника Дентена всё получилось бы, как он и задумывал, и ему удалось бы загнать нас на тот самый перевал, который был нужен именно ему и на котором он устроил нам солидную засаду с надёжной подстраховкой, да только не суждено было сбыться его замыслам. Просто мы действовали вопреки здравому смыслу, а стало, быть, и вопреки его рассуждениям, ибо с полдороги, когда до перевала оставалось-то всего ничего, вдруг вернулись назад, причём сделали это даже неожиданно не только для американского полковника, но и для самих себя. Не мог предположить наш «визави», что мы совершим такой алогичный поступок. Я с Алексеем, кстати, также не мог объяснить его. Ведь по всем законам, тактикам и правилам мы должны были, как можно скорее, уходить к своей границы, а поступили совершенно по-другому, взяли вдруг и повернули назад — пошли спасать своего товарища, абсолютно не имея на тот момент информации, жив он или нет. Это скорее напоминало авантюру беглого каторжника, нежели действия прагматичного и умного разведчика.