Психология будущего. Уроки современных исследований сознания - Станислав Гроф

Некоторые важные стороны эмоциональных и психосоматических нарушений, особенно таких, которые связаны с закупоркой эмоциональной и физической энергии, требуют переживательного подхода, и пытаться повлиять на них посредством словесной терапии — значит напрасно потратить время. Обычно также невозможно достичь околородовых и надличностных корней эмоциональных невзгод через терапию, ограниченную лишь словесными процедурами. Тем не менее, терапия беседой представляет собой важное дополнение к сеансам глубинных переживаний. Она помогает включать содержимое, возникающее в холотропных состояниях, в повседневную жизнь пациента, будь то биографическая травма, последствие рождения или глубокое духовное переживание. То же самое справедливо и для переживаний, возникающих непроизвольно при случаях духовных обострений.

Словесная психотерапия может быть необычайно значимой в собственных рамках для преодоления трудностей в общении либо в межличностном взаимодействии супружеской пары или семьи в целом. Проводимая врачом один на один с пациентом, она может дать некоторый подправляющий опыт и помочь выработать доверие к межчеловеческим отношениям в людях, переживших отвергнутость или сексуальные домогательства во времена детства. Она также может разрывать и выправлять сложившиеся в межличностных отношениях порочные круги, основанные на обобщениях, на предвосхищении разочарования, и ведущие к самоосуществлению пророчества.

Планомерная работа с холотропными состояниями совместима и сочетаема с широким спектром других глубинных терапий, таких, как практика гештальт-терапии, различные виды телесной работы, выразительное рисование и танцы, психодрама Джекоба Морено, игра в песочнице Доры Кальф, восстановление душевного равновесия посредством движения глаз и повторной переработки и многих других. В сочетании с физическими упражнениями, медитацией и медитативным движением, такими, как бег трусцой, плаванье, хатха-йога, випашьяна, тай-ци цзюань, ци-гун, она может стать весьма действенным терапевтическим комплексом, который со временем способен привести не только к эмоциональному и психосоматическому исцелению, но также и к постоянным благоприятным переменам в личности.

Наверное, в свете исследования холотропных состояний областью, наиболее ярко преображающейся и предстающей совершенно по-новому, оказывается сфера духовности и её отношения с религией. Ибо само понимание человеческой природы и космоса, которое выработала западная материалистическая наука, в самой своей сути отличается от понимания, которое можно было обнаружить в древних и доиндустриальных обществах. Ещё бы, ведь на протяжении столетий учёные целенаправленно исследовали самые разные стороны материального мира и накопили впечатляющее количество таких сведений, которые в прошлом были недоступны. И пополнили, исправили и дополнили более ранние представления о природе и о вселенной.

Однако же самое разительное отличие между двумя видениями мира заключается отнюдь не в точности и количестве накопленных сведений о материальной действительности, что само по себе является вполне естественным и предполагаемым следствием прогресса науки. Ибо самое глубокое расхождение возникает вокруг вопроса о том, есть ли у сущего некое священное или духовное измерение. Ясно, что вопрос этот чрезвычайно важен и имеет для существования человечества далеко идущие последствия. И само то, как мы ответим на этот вопрос, глубоко повлияет и на нашу иерархию ценностей, и на нашу стратегию существования, и на наше повседневное отношение к природе и другим людям. Однако ответы, которые эти две человеческие группы предлагают на этот счёт, диаметрально противоположны.

Все человеческие сообщества доиндустриальной эпохи соглашались с тем, что тот материальный мир, который мы воспринимаем и в котором действуем в повседневной жизни, не единственная действительность. Их мировидение включало существование скрытых измерений действительности, населённых различными божествами, демонами, бесплотными сущностями, душами предков и животными силами. В доиндустриальных культурах шла необычайно богатая обрядовая и духовная жизнь, которая вращалась вокруг возможности достижения прямого соприкосновения в переживании с этими обыкновенно сокрытыми сферами и существами ради получения от них жизненно важных сведений и поддержки. И люди были уверены, что это существенный и благотворный способ воздействия на ход материальных событий.

В этих обществах повседневные житейские дела основывались не только на сведениях, получаемых через органы чувств, но и на приходящем из этих невидимых измерений. И антропологов, проводящих полевые исследования среди туземных культур, озадачивало и постоянно сбивало с толку то, что они называли «двойной логикой» изучаемых ими человеческих групп. Ибо туземцы явно проявляли необыкновенные навыки и мастерство и обладали совершенными орудиями, которые полностью соответствовали тому, чтобы служить средствами, обеспечвающими выживание. И всё же они соединяли дела земные, такие, как охота, рыбная ловля и земледелие, с обрядами, в которых обращались к различным мирам и сущностям, казавшимся антропологам несуществующими и воображаемыми.

Антропологам-материалистам, не имевшим никакого опыта холотропных состояний сознания, подобное поведение казалось нерациональным и в высшей степени непонятным. В отличие от своих консервативных коллег, чья методология ограничивалась внешним наблюдением за людьми изучаемых ими культур, антропологи предприимчивые, обладающие широкими взглядами и лишенные какой-либо предубежденности (так называемые «антропологи-визионеры»), осознавали, что для того, чтобы понять эти культуры, необходимо участвовать в их обрядах, в том числе и в таких, которые задействуют холотропные состояния.

У исследователей, подобных Майклу Харнеру, Ричарду Кацу, Барбаре Майерхоф или Карлосу Кастанеде, не возникало никаких затруднений в понимании двойной логики туземцев. Их переживания показали им, что изготовление орудий и практические навыки связаны с той материальной действительностью, которую мы воспринимаем в обычном состоянии сознания. А обрядовая деятельность обращена к тем скрытым реальностям, существование которых открывается в холотропных состояниях. Мировидение академической антропологии («этический подход») ограничивается внешними наблюдениями материальной действительности, а видение туземцев («эмический подход»)* включает сведения, почерпнутые из холотропного переживания внутренних реальностей. И эти два видения мира не взаимоисключают друг друга, но дополняют.

Описание священных измерений действительности и выделение особой значимости жизни духовной находится в остром противоречии с той системой верований, которая господствует в индустриальном мире. Ведь, согласно конформистской академической науке Запада, действительно существует только материя. А история космоса — это история развития материи. Жизнь, сознание и разум являются более или менее случайными и незначительными эпифеноменами подобного развития. Они появились после миллиардов лет эволюции пассивной и инертной материи в незначительно малой части необъятной вселенной. И очевидно, что в подобного рода вселенной для духовности нет никакого места.

Согласно западной неврологии, сознание — это продукт физиологических процессов, происходящих в головном мозге, и потому в решающей степени зависит от тела. Очень немного людей, включая и большинство учёных, осознают, что нет совершенно никаких доказательств, что сознание действительно производится головным мозгом, и что у нас нет даже самого отдалённого намека на то, каким образом нечто подобное может происходить. Невзирая на всё это, такое исходное метафизическое утверждение продолжает оставаться одним из ведущих мифов западной материалистической науки и оказывать глубокое воздействие на всё наше общество.