Башня рассвета - Сара Маас

Наконец Ириане открыли дверь. На пороге появилась старуха. Кивнув целительнице, она заговорила на халхийском, нарочито медленно произнося слова, чтобы Ириана поняла ее объяснения. Ириана что-то ответила и тоже медленно. Затем обе вошли внутрь, оставив дверь приоткрытой.

Кровать стояла возле распахнутых настежь окон. Вероятно, больному требовался постоянный приток свежего воздуха. Это оказался старик. Приступ кашля только-только закончился. Ириана перебросилась с хозяйкой еще несколькими фразами, затем пододвинула к кровати простой трехногий стул и села.

Шаол поглаживал лошадиную шею, шевелил пальцами ног и наблюдал за происходящим в доме. Правой рукой Ириана коснулась морщинистой руки старика, а левую приложила к его лбу. Каждое движение было спокойным и осторожным. А ее лицо… Ириана кротко улыбалась. Такую улыбку Шаол видел впервые.

Чувствовалось, старуха была сильно встревожена состоянием мужа. Стоя за спиной Ирианы, она вздыхала и заламывала руки. Ириана понимающе кивала. Потом она что-то сказала старухе, и та откинула тонкое одеяло.

Шаола передернуло. Все тело больного было в струпьях и язвах. Увидев их, даже старуха ужаснулась. На лице Ирианы не дрогнул ни один мускул. Она протянула руку. Из ладони и пальцев на тело больного заструился белый свет.

Похоже, старик после приступа впал в забытье. Магическое прикосновение заставило его шумно вздохнуть. Рука Ирианы опустилась ниже и застыла над одной из самых ужасающих язв.

Шаол не знал, сколько времени прошло. Ириана водила рукой над грудью старика. Когда же она разогнула спину, старуха заплакала. Она поцеловала руки Ирианы, что-то бормоча между всхлипываниями. Ириана лишь улыбнулась, поцеловала старуху в морщинистую щеку и простилась, предварительно дав необходимые наставления по уходу за больным.

Дверь закрылась, и прекрасная улыбка Ирианы погасла. Плотно сжав губы, она смотрела на пыльные булыжники. Казалось, Ириана начисто забыла, что приехала сюда не одна.

Лошадь Шаола заржала. Ириана вскинула голову.

– Очень устала? – спросил Шаол.

Ириана молча отвязала белую кобылу, уселась в седло и медленно тронулась с места.

– Его болезнь продолжает сопротивляться, – наконец сказала она. – Пять месяцев подряд мы сражаемся с его недугом. Никак не думала, что будет такой всплеск.

Ириана тряхнула головой, явно недовольная собой.

– Неужели его нельзя вылечить? – удивился Шаол.

– У других пациентов нам это удавалось, а тут… Старческий дряхлый организм. Я несколько раз думала, что изгнала болезнь, но она возвращается.

Ириана тяжело вздохнула:

– Сегодня я вновь почувствовала, что не помогаю по-настоящему, а лишь оттягиваю его смерть.

Шаол смотрел на ее сердито поджатые губы. Эта женщина требовала от себя совершенства во всем. Но даже ее магия не могла вдохнуть силы в старческое изношенное тело. Похоже, здесь Ириана просто выполняла свой долг целительницы, не надеясь на победу.

– Тебе сегодня нужно навестить еще кого-нибудь? – спросил Шаол.

Ириана покосилась на его сапог, кожа которого двигалась вместе с большим пальцем.

– Можем вернуться во дворец.

– Я бы еще покатался по городу, – вдруг сказал он. – Пока улицы пустые. Мне бы…

Он не договорил, словно устыдившись столь понятного желания посмотреть город. Но Ириана поняла.

– Я собиралась проведать молодую мать, – сказала она. – Это на другом конце города. Ехать туда далеко. Женщина родила две недели назад. Роды были тяжелыми. Хочу взглянуть на нее.

– Тогда поехали, – отозвался Шаол, стараясь не показывать, что доволен.

И они двинулись по все еще пустым улицам. Ириана рассказала, что празднество в гавани продлится часов до десяти. Людям нравилось веселиться, и они с одинаковым энтузиазмом чествовали богов, которым поклонялись сами, и других, благо пантеон хаганата был достаточно обширен.

Религиозная терпимость – одно из главнейших достижений первого хагана. Его преемники никогда не покушались на это достижение. Наоборот, только расширяли пантеон. Первый хаган слишком хорошо знал, сколько бед и кровопролития способны принести войны на религиозной почве, поэтому каждому была предоставлена свобода поклоняться любым богам. У кого-то несколько богов сплетались в новое божество, что тоже не возбранялось.

Шаол, читавший историю правления хаганата, рассказал Ириане, как умело первый хаган играл на религиозной нетерпимости в других королевствах. Там, где религиозные меньшинства подвергались гонениям, у него появилось множество добровольных шпионов.

Ириана знала об этом. Поскольку речь зашла о шпионах, она спросила, имелись ли у Шаола шпионы в бытность его капитаном королевской гвардии. Он ответил, что нет. Это была почти правда. Да, у него имелись помощники, действующие скрытно. А платных шпионов, каких нанимали Эдион и Рен Ручейники, – таких не было. Шаол умолчал, что и сам шпионил в Рафтхоле несколько месяцев весной и летом. Но что касается его сослуживцев-гвардейцев…

Шаол умолк. Ириана не задавала новых вопросов. Видимо, чувствовала: его молчание имеет причину.

Место, куда они приехали, изобиловало садами и садиками, среди которых стояли довольно скромные, но опрятные дома. Здесь жили люди с устойчивым средним достатком. Чем-то это место напоминало Рафтхол, только было светлее и чище столицы Адарлана.

И здесь тоже большинство жителей отправились в гавань. Но не все. Ириана остановилась напротив красивого двухэтажного домика. Из окна второго этажа смотрела молодая женщина с улыбчивыми глазами. Заметив Ириану, она что-то крикнула на халхийском и исчезла.

– Ответ на первый вопрос я уже получила, – пробормотала Ириана.

Хлопнула входная дверь. Женщина вышла не одна, а с толстеньким малышом на руках. Увидев Шаола, она несколько смутилась. Шаол учтиво поклонился. Молодая мать наградила его любезной улыбкой. Правда, не слишком искренней, поскольку она тут же повернулась к Ириане и удивленно вскинула брови.

Ириана засмеялась. Ее мелодичный смех не шел ни в какое сравнение с ее улыбкой. Ириана искренне радовалась, что мать и ребенок здоровы и счастливы.

Она спрыгнула с лошади. Женщина протянула ей ребенка – воплощение младенческого здоровья.

– Какая она у тебя красавица, – сказала Ириана, дотрагиваясь до круглой щечки.

– Толстая, будто хрюшка, – улыбнулась во весь рот молодая мать.

Она говорила на адарланском. Возможно, знала, что Ириана плохо владеет халхийским. А возможно, распознала в Шаоле чужестранца, ибо при всем обилии типажей Южного континента его лицо отличалось от них.

– И вечно голодная.

Ириана качала малышку.

– Сложностей с кормлением нет?

– Если бы я позволила, она бы день и ночь не отрывалась от моей груди, – ответила мать, не смущаясь говорить о таких вещах в присутствии незнакомца.