Варяги. Смута - Влад Поляков

— Трупами впечатлился, ромейский приблудыш? Это хорошо… Только не наши они, а из числа ромеев, которые в подземных клетях детинца сидели. Вот и пригодились, обманками послужив. Кровь настоящая, но чужая нам… Кровь союзничков твоего князя, предателя всего варяжского братства. Смотри, выкидыш йотуна, смотри!

Теперь было понятно, почему защитники до поры не атаковали прошедших через ворота. Они просто выжидали, пока их наберется побольше. Стояли под стрелами, огрызались от прощупывающих атак дружинников великого князя… Ждали. И лишь сейчас ударили. Строй раздвинулся, и в проемах показались странные штуки, отдаленно напоминающие… Метатели «греческого огня!. Только на колесах и прикрытые броней, защищающей тех, кто ими управлял.

И струи пламени, хлестнувшие по строю дружинников Воладимира. Слишком быстро, слишком неожиданно, чтобы те успели среагировать как подобает.

И сразу же два… ДВА сифонофора ударили с башен по обе стороны раскрытых Перуновых ворот. Только не по проникшим внутрь, а по еще остающимся снаружи. И шквал стрел со стен. Разумеется, никаких предателей среди хирдманов Стурлассона не было, да и начавшийся «бой» на стенах» был обманом.

— Решетку! Опускай!

— Не получается, — раздавался рык Рольфа. — Эти умники ее заклинили, там на час работы, издали видно. А-а…

Получив стрелу в плечо, хирдман рухнул на пол. И это было то немного, что могло обрадовать троицу людей Владимира. Поскольку остальное складывалось не столь хорошо. Да откровенно плохо все складывалось и для них, и для их хозяина!

Сифонофоры свое отработали. Теперь им требовалась длительная перезарядка. А на нее не было времени. Уж по крайней мере для тех. которые хлестнули огнем по вошедшим в город. Сейчас на дружинников наседали в обычном строю, пользуясь тем, что «греческий огонь» из сифонофорв сделал свое дело, пробил коридоры в стене щитов.

И везде были стрелки. На крышах окрестных домов, в оконных проемах… Нельзя было ошибиться — они засели там заранее. А сейчас лишь пользовались ситуацией, расстреливая цели на выбор. Выход для проникших в горд был один — скорейший отход. Только не врассыпную, а держа строй. Без строя они были обречены. Вот и держались. Помогало им в это понмиание ситуации, а еще воинское мастерство. Не простые же ратники, а лучшие из лучших, зоботливо и с большим тщанием подбираемые советниками Владимира Святославовича и им самим. Продешшие не один поход выжившие в десятках битв. Научившиеся выходить без особых потреть даже из самых серьезных передряг. Они отступали… Огрызаясь короткими выпадами, держа на почтительном расстоянии врага, отстреливаясь из коротких луков. И пытаясь избежать самого сейчас опасного — нового потока пламени.

Вот только во всей этой сумятице никто не обратил внимания, что один из хирдманов Стурлассона подхватил два факела и начала подавать ими знаки. Обращены же они были уже к совсем другим людям. Тем, которые должны были поставить жирную точку в не столь долгой, но уже очень кровопролитной осаде Переяславля

* * *

Поблизости от стен Переяславля.

— Они… отступают?! — изумление Владимира Святославовича было столь велико, что подавило все прочие чувства, даже чувства тревоги за собственную шкуру. — Но это же невозможно! Если столько моих дружинников ворвались внутрь города, то остановить их невозможно…

— Потом спросишь. У Хальфдана, если будем и дальше попадаться в его ловушки! Проклятье. Владимир, теперь нам остается лишь отступить в Киев. Я уже отдал приказ отводить войско от стен. То, что от него осталось… Хорошо хоть Мрачный своих хирдманов и прочих за нами не пошлет, их дружинники должны былипотрепать. Не те у него теперь силы.

— Так может…

Великий князь сам прервался, не закончив выражать словами промелькнувшую мысль. Ему было понятно, что потеряв немалую часть дружины и лишившись доброй толики боевого духа, думать о продолжении приступа просто глупо. Тут уж не до победы, счастье будет, если удастся сохранить хотя бы часть из имевшегося. А для этого, Добрыня прав, надо возвращаться в Киев. Пусть даже разбитым, но не уничтоженным, с еще сильным войском. Затем уже думать над причинами поражения, стягивать все верные отряды, нанимать новых воинов. Ну и слать призыв о помощи к союзнику. На иных, конечно, условиях, ну да это лучше, чем потерять все. С Хальфданом уж точно не договориться.

— Ты прав, дядя. В Киев, как можно скорее. Там мы еще будем силой. Вне его… нас раздавят.

Только Добрыня хотел было и похвалить, и одобрить верные мысли Владимира, как печальные звуки рога донесли очередную поганую весть. На их стан напали. Большими силами, да и положение у оставшихся там гиблое.

— Это двойная ловушка, — прошептал Добрыня, но Владимир его и так хорошо услышал. — Заманили внутрь города, выбили часть дружинников. Теперь атака на наш стан. Это не из города, это подкрепление. Не только что подошедшее.

— Заранее все просчитали? Видно им и впрямь клятый Локи ворожит! Но что делать нам?

Секундная заминка, но вот уже Добрын, надсаживая голос, стал отдавать приказы:

— Всем собираться тут. Плотный строй! Направление отхода — дорога на Киев! Выполнять!

— Но как же стан? — осмелился возразить кто-то из оказавшихся рядом сотников. — Мы можем успеть, отбросить. Там охрана, там припасы, там…

— Там наша смерть, дурень! — окрысился Добрыня, раскусивший задумку своего не столь давнего, но очень назойливого врага. — Помчимся туда, пусть и в боевом построении, завязнем. А в спину ударят вышедшие из города. Двойная ловушка!

Разгорающийся огонь на месте стана явственно показывал, что напавшие не особо озабочены сохранностью. Да и для сбора добычи тоже задерживаться не намерены.

— Сейчас из Перуновых врат Хальфдан выведет свой хирд, хирды покорных ему ярлов, да еще и Ратмира прихватит с его тремя сотнями или сколько теперь у Карнаухого осталось, — с неожиданным даже для самого себя спокойствием процедил Добрыня.

Хотя он и впрямь сейчас был бессилен. Приказ отдан, а на сбор потрепанного войска в единое целое требовалось время. Суетиться — лишь показывать свою слабость, уязвимость. А на такое умудренных жизнью родий великого князя пойти не мог. К тому же он был почти уверен, что уж что иное, а выскользнуть из этой западни сумеет, да и племянника вытащит. Вопрос был с другом… Чем придется пожертвовать и каковы будут последствия этих жертв?

Апрель (цветень), 987 год. Переяславль

Хорошо горят! Эта простенькая мысль пришла в мою голову уже второй раз за сегодня. Первый — когда усовершенствованные сифонофоры прошлись огненными струями по ворвавшимся в Перуновы ворота дружинникам Владимира. Ну а второй… Зарево со стороны стана вражеского войска. Эрик с Магнусом, выполняя ранее полученный приказ, особо миндальничать не стали. Трофеи в виде различной великокняжеской хурды меня слабо интересовали, а вот потеря темпа из-за деловитого разграбления вполне могла случиться. Вот и приказал во избежание…