Живая плоть - Рут Ренделл

Дрожащий и напряженный, он снова сел в инвалидное кресло. Тут дверь открылась, и вошел человек, изучавший в холле отеля дорожный атлас. Кивнул Виктору, сказал «добрый вечер». Дженнер попытался кивнуть в ответ, но это у него не получилось – челюсти словно сковало цементом. В коридоре, по пути к двери, ведущей в обеденный зал, он подумал, не пойти ли к врачу. Если он найдет какую-нибудь частную клинику, вполне возможно, что у него не потребуют медицинской страховки. Толчком подножки инвалидного кресла он открыл дверь, впервые въехав в ресторан под этим углом. Впереди, на столе, отделявшем посетителей ресторана от кассы, стоял террариум из зеленого стекла, подсвеченный яркими трубчатыми лампами, а внутри через зеленые лианы медленно, словно зачарованные, передвигались зеленые рептилии в панцирях.

Виктор закрыл глаза. Попытался глубоко вздохнуть, но ему показалось, что это невозможно. Грудную клетку и горло свело судорогой.

– Это террапины, – услышал он голос официантки.

Любезный тон, вежливый холодный голос. Видимо, она решила просветить инвалида, страдающего не только параличом, но и слабоумием. Покажем бедняге наш зверинец, наш террариум…

Виктор сжал кулаки на хромовых обручах. Официантка подвозила его поближе к террариуму, чтобы он смог полюбоваться его содержимым. Виктор уже не владел собой. Шатаясь, он вылез из кресла, не обращая внимания на аханья, вздохи и даже сдавленный крик в углу. Официантка уставилась на него, разинув рот, глаза ее округлились, руки продолжали держать рукоятки кресла. Виктор из последних сил зажал чемодан в левой руке. Дверь из коридора открылась, в зал вошел уже знакомый Виктору любитель лондонских улиц, остановился, быстро оглядев зал, оценил ситуацию. Так мог поступить только полицейский. Спросил:

– Виктор Дженнер?

Виктор выхватил пистолет и навел на официантку. Она издала придушенный вскрик. Это была маленькая брюнетка, возможно индианка, с оливковой кожей и черными глазами. Полицейский встал между столами, его взгляд уперся прямо в дуло пистолета.

– Это настоящий пистолет. Можете мне поверить.

Виктор пытался произнести именно это. Но челюсти свело судорогой, он не смог шевелить даже губами. Вместо слов получилось какое-то невнятное бормотание. Однако сейчас это уже не имело никакого значения. За него говорил пистолет, «беретты» было достаточно. Позади него, позади этого жуткого зеленого террариума к нему подошли и остановились люди, он слышал их дыхание. Две девушки залезли под стол, пытаясь укрыться за скатертью.

– Дженнер, аккуратно положи пистолет на пол. Он тебе не поможет.

Виктор точно знал, что сделать этого не сможет, ему казалось, что рука прилипла к пластмассовому корпусу «беретты». Но он точно знал, что следует повторить угрозу. Он прохрипел, не разжимая непослушных губ:

– Я выстрелю ей в поясницу.

Вместо этих слов у него изо рта вырывался какой-то полузадушенный хрип и бульканье. Он повернул девушку напряженной скрюченной левой рукой, упер ствол в ее тощую узловатую спину.

– В эту дверь, – прошипел он и, поскольку девушка не могла разобрать, подтолкнул ее пистолетом к двери в коридор.

Он никак не мог приблизиться к террариуму с черепахами, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Все остальные не шевелились. Они поверили, что пистолет настоящий. Официантка плакала от страха, по ее щекам текли слезы. Она проковыляла к двери и стала всхлипывать, безуспешно пытаясь открыть ее плечом.

– На себя, на себя! – пронзительно выкрикнула какая-то женщина.

Ее мать? Хозяйка ресторана? Виктор открыл дверь сам, обернулся. Ему показалось, что полицейский сделал какое-то движение. Все были неподвижны, как статуи: кричавшая женщина, державший ее под руку мужчина. Виктор толчком заставил официантку последовать за ним, закрыл за собой дверь и повернул ключ. Сказал девушке: «Мне нужен врач, нужно показаться врачу», но он уже сомневался в том, что она сможет хоть что-нибудь разобрать в его хрипах.

Она продолжала ковылять, держа теперь руки поднятыми, как заложница в каком-то старом фильме, открыла ногой еще одну дверь, и они попали в помещение, полное металлических стульев и подносов. Оттуда был выход на задний двор через застекленные двери, запертые на шпингалеты вверху и внизу. На улице шел дождь, вдали чернели деревья мрачных аллей парка.

Виктор прошипел:

– Открой эти двери, окна, как вы их там называете. Открывай!

Он повернул ее к себе, навел пистолет. Она испуганно ахнула.

– Открывай. Слышишь?

– Я не могу вас понять, не знаю, что вы говорите.

– Не двигайся.

Теперь он слышал шум, топот ног, содрогание дома, слышал, как кто-то подбежал к двери и пытается высадить ее сильными толчками. Стволом пистолета он указал девушке на пирамиду из стульев. Девушка присела и сжалась возле нее. Наводя ствол на девушку, Виктор опустился на колени, чтобы открыть нижний шпингалет застекленной двери. Внезапный мышечный спазм пронзил его тело, разметал руки, выгнул спину. Он закричал сквозь крепко сжатые зубы, попытался встать, но его повалили на пол собственные мышцы, сжавшись в тугой узел.

Его спина подскочила, ударилась, скрючилась, и он заметался по полу, все еще держа пистолет, потом спазм, самый сильный из всех, какие Виктор испытывал, вырвал из его рук пистолет и отбросил широкой траекторией к одной из дверей. «Беретта» разбила стекло и вылетела наружу. Виктор потянулся за ней и схватил пустой воздух. Девушка осторожно подползла к нему, что-то шепча. Его спина выгибалась, билась, сжималась, словно пружина, руки и ноги ходили ходуном. Официантка стояла подле него на коленях, спрашивала, что происходит, что с ним случилось, чем она может помочь, а по щекам ее катились слезы.

Едва приступ закончился, как резко распахнулась дверь, и вошедший полицейский замер, глядя в безмолвном ужасе на лежащего человека, с которым в смертельной схватке сражалась собственная плоть.

Черепаха передвигалась по садовой дорожке спокойным, мерным, неизменно медленным шагом от рододендронов, в тени которых провела вторую половину дня. Сейчас ее привлекла небольшая кучка листьев салата ромэн, положенная для нее на нижнюю каменную ступеньку. Маленькая собачка посмотрела на нее, но поведение этого странного существа уже стало для нее привычным. Запах панциря щенка уже не привлекал, а то, что эта тварь убирала под него лапы, голову и маленький хвостик, теперь было не так интересно, как прежде. Больше похоже на какой-то очень медленно движущийся булыжник. Щенок с новым усердием принялся за мозговую косточку.

Дэвид Флитвуд, сидевший в инвалидном кресле, опустил руку и погладил собаку. Он и Клара быстро собирали зверинец: сперва Салли, потом черепаха, пришедшая невесть откуда два дня назад, а этим утром соседка предложила им котенка. Но тут Клара решительно воспротивилась. Комары беспокоили Дэвида, и он закурил сигарету, чтобы отогнать их подальше. Вечер был очень теплым, в сад уже проникли сероватые сумерки, принесшие с собой прохладу и покой летнего вечера. Большой белый мотылек распростер крылья на стене дома в ожидании фонарей, чтобы сгореть заживо на горячем стекле.