Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных? - Франс В.М. де Валь

В результате этих исследований было признано, что некоторые животные способны оценивать собственные знания и понимать, когда они недостаточны. Все это соответствует убеждению Толмена, что животные активно перерабатывают поступающую к ним информацию, формируя представления, ожидания и, возможно, даже сознание. Когда появилась такая точка зрения, я обратился к своему коллеге Робу Хэмптону, чтобы выяснить, каково состояние дел в этой области. Мы оба работаем на одном этаже помещения психологического факультета Университета Эмори. Сначала, сидя в моем кабинете, мы посмотрели в видеозаписи, как Лисала несет свой огромный камень. Как настоящий ученый, Роб немедленно начал придумывать, как превратить эту ситуацию в контролируемый эксперимент, меняя местоположение орехов и орудий. Однако для меня красота последовательности действий Лисалы состояла именно в их спонтанности. Нам нечего было к этому добавить. Роб был очень впечатлен.

Я спросил Роба, послужило ли побудительной причиной его работы изучение дельфинов, но он сказал, что это скорее совпадение интересов. Исследование дельфинов стало первым, но оно не было связано с памятью, которая увлекала Роба. Его вдохновили идеи Аластера Инмена, сотрудника лаборатории Сары Шеттлуорт, где Роб в то время работал. Аластера интересовала стоимость памяти. Каковы затраты на хранение информации в мозге? Он провел исследования памяти голубей, сходные с тестами на метапознание, которые разработал Роб{333}.

Когда я спросил Роба, каково его мнение о людях, которые проводят четкую границу между людьми и животными, как, например, Тулвинг в своих смещенных определениях, он воскликнул: «Тулвинг! Да он в восторге от этого. Он оказал большую услугу этологической братии». Роб уверен, что Тулвинг высказывается подобным образом, потому что ему доставляет удовольствие задирать планку как можно выше. Тем самым он побуждает ученых проводить хорошо продуманные эксперименты. В своей первой статье об обезьянах Роб поблагодарил Тулвинга за это «побуждение». Когда вскоре после этого они встретились, Тулвинг сказал: «Я видел, что вы написали, спасибо!»

Что касается Роба, то для него самый сложный вопрос, связанный с сознанием, — для чего оно нам нужно? Какую роль сознание играет на самом деле? В конце концов, существует множество вещей, которые мы делаем бессознательно. Например, больные, страдающие амнезией, способны учиться, не зная, чему они выучились. Они могут научиться рисовать перевернутые изображения с помощью зеркала. Они обладают зрительной координацией движения рук примерно в той же степени, что и любой другой человек, но каждый раз, когда их спрашивают об этом, они утверждают, что раньше никогда ничего подобного не делали. Все это ново для них. Тем не менее поведение страдающих амнезией показывает, что у них есть опыт выполнения этих заданий и они обладают соответствующими навыками.

Притом что сознание возникло как минимум один раз, неясно — по каким причинам и при каких обстоятельствах. Роб считает «сознание» таким затасканным словом, что старается его не употреблять. Он добавляет: «Каждый, кто утверждает, что решил проблему сознания, не думал об этом достаточно серьезно».

Когда в 2012 г. группа известных ученых опубликовала «Кембриджскую декларацию о сознании» (The Cambridge Declaration on Consciousness){334}, я отнесся к этому скептически. Средства массовой информации описывали это как окончательное признание, что животные — существа, обладающие сознанием. Как и большинство ученых, изучающих поведение животных, я на самом деле не знаю, что на это сказать. Учитывая, насколько неопределенно понятие «сознание», это не тот случай, когда можно принять решение большинством голосов или просто бросив на ходу: «Конечно, они сознательные. Я это вижу по выражению их глаз». Субъективные ощущения нам не помогут. Наука основывается на точном знании.

Однако, прочитав текст декларации, я успокоился, потому что это разумный документ. В действительности в нем не утверждается, что животные обладают сознанием, чем бы оно ни было. Декларация всего лишь признает, что, учитывая сходство в поведении и устройстве нервной системы у животных, обладающих большим мозгом, и человека, нет оснований считать, что только человек обладает сознанием. Согласно декларации, «множество данных показывает, что человек не уникален в обладании неврологической основой, которая формирует сознание». Я могу это пережить. Как видно из этой главы, существуют убедительные доказательства, что мыслительные процессы, связанные с сознанием у людей, например обращение к прошлому и будущему, осуществляются также у других видов. Строго говоря, это не доказывает наличия сознания, однако наука постоянно склоняется в сторону единства всего живого. Это совершенно справедливо при сравнении человека и других приматов, но подобный подход распространяется и на остальных млекопитающих, а также птиц, в связи с тем что мозг птиц больше напоминает мозг млекопитающих, чем считалось раньше. Структура мозга у всех позвоночных гомологична.

Хотя мы не можем непосредственно установить наличие сознания у других видов, у них обнаруживаются способности, которые обычно рассматриваются как показатели сознания. Доказательство того, что они обладают этими способностями в отсутствие сознания, требует излишнего усложнения ситуации. Оно предполагает, что животные могут делать то же, что и человек, но совершенно другим способом. С точки зрения эволюции в этом нет логики, а логика — одна из тех особых способностей, которыми мы гордимся.

Пепси стал главной звездой недавнего исследования азиатских слонов, организованного Джошуа Плотником. Самец-подросток прошел тест с зеркалом, аккуратно дотронувшись до белого крестика, нарисованного у него на лбу с левой стороны. Пепси никогда не обращал внимания на крестик, нанесенный невидимой краской с правой стороны лба, и не трогал белый крестик, пока не подошел к зеркалу, установленному посреди лужайки. На следующий день метки, нанесенные белой и невидимой краской, поменяли местами, и Пепси снова обратил внимание только на белый крестик. Он стер кончиком хобота часть краски и поднес ко рту, чтобы попробовать на вкус. Поскольку слон знал о местоположении метки только благодаря зеркалу, он должен был связывать свое изображение с самим собой. Как будто стараясь показать, что обнаружение метки — не единственный способ это подтвердить, в конце теста Пепси отступил на шаг от зеркала, широко открыл рот и заглянул внутрь собственной глотки. Подобное действие, распространенное также у человекообразных обезьян, показывает полное понимание того, что невозможно увидеть собственные зубы и язык без помощи зеркала{335}.