Крылатое счастье - Валентина Гордова

— А иначе совсем никак, да?

Видимо, было в выражении моего лица что-то такое, что заставило толком не дожевавшего дракона проглотить всё, что было во рту, а затем хрипло спросить:

— Что ты хочешь?

И это был крайне правильный вопрос! И я, подавшись к нему поближе, вначале посмотрела недоверчиво, но под его весьма серьёзным взглядом и мой взгляд тоже изменился на откровенно радостный, и я даже ответила:

— Ты не будешь меня запирать!

Скривился, но мужественно промолчал, позволяя мне продолжить озвучивание своих условий. Я и продолжила:

— Я смогу возвращаться в свой мир, чтобы навестить родителей и ходить на работу.

Вот тут меня перебили уверенным:

— Твои деньги у нас недействительны.

Решила пока оставить это, потому что точно знала, что Садхор может меня заболтать и увести от главной темы разговора.

— Я хочу возвращаться домой как минимум три раза в неделю.

Зло отрезав кусочек мяса ножом, Садхор проткнул его вилкой, отправил в рот и принялся молча жевать, не сводя с меня крайне мрачного взгляда. А я, пользуясь тем, что с набитым ртом он говорить не будет, быстренько выпалила:

— Свадьба не раньше, чем через год, детей… точно не семь, никакого ограничения моего общения как с твоей семьёй, так и со всеми остальными, никакого ограничения моего передвижения и возможность свободно заниматься тем, что мне нравится, в том числе и работой.

К его чести, лорд Арганар даже не подавился. Дожевал несчастное мясо, проглотил, запил соком, судя по рыжеватому цвету и нектару, затем отложил нож и вилку на край тарелки, во избежание, так сказать, и только после этого, посмотрев прямо мне в глаза, сказал:

— Нет.

Вот и спрашивается, на что я вообще надеялась? Зря только всё это рассказывала, меня тут всё равно опять не услышали.

Зачем же жить с тем, кто тебя не слушает и не понимает? Находится на полном его обеспечении, практически в рабстве, делить с ним постель и воспитывать наших детей, не имея никакого права даже не на личную жизнь — на личные увлечения?

И я, не скрывая собственной практически обречённой грусти, тихо спросила:

— Зачем тогда всё это? В чём смысл союза, где ты получаешь всё, а я ничего?

Правитель драконьего народа посмотрел на меня крайне внимательно.

— Ты станешь правительницей Даркхайма, — напомнил он так, будто одно только это могло побудить кого угодно сделать что угодно, в том числе и выйти за кого-то замуж.

Несколько лет назад я бы повелась на это. Жизнь в волшебном мире, титул практически королевы, искрящиеся платья, интриги и тайны — это же так замечательно! Так волнующе, так прекрасно!

Но я уже давно перестала быть наивной маленькой девочкой, поэтому теперь данная возможность меня лишь пугала и отталкивала.

— Мне это не нужно, — сообщила враждебно, складывая руки на груди.

Садхор с той стороны стола полностью скопировал мою позу, которая у него вышла на порядок внушительнее, подумал немного и решил зайти с другой стороны:

— Полное обеспечение, всё, что ты только пожелаешь, личная охрана, что защитит тебя от всего на свете.

Предложение было с одной стороны заманчивым, но была и другая сторона:

— Смысл в обеспечении, если я буду заперта в твоём доме? Ты нарушишь собственное слово и не дашь мне всего, что я пожелаю, хотя бы потому, что ты уже сейчас отказываешься давать мне свободу. И в охране не было никакой нужды до того, как в моей жизни появился ты.

И я менее всего ожидала, что после моих слов Арганар издаст какой-то глухой звук, похожий на рычание, поднимется и выйдет из собственной спальни, грохотнув напоследок дверью так, что по деревянному косяку пошли трещины.

Почти сразу где-то там послышался удар, от которого содрогнулся весь замок, следом ещё один, не менее громкий, а потом стало тихо.

Он так и не вернулся, во всяком случае, я его не видела, но портал в комнате открылся минуты через три всего, молча предлагая мне уйти уже, наконец, домой.

Так я и сделала, напряжённо думая о том, как же так вышло, что засыпала я у себя, а проснулась… пусть будет не у себя.

Мы уже выяснили, что порталы открывает Садхор, и это успокаивало меня ещё вчера, но уже сегодня, после нашего познавательного разговора, я не была так уверена в том, что переноситься к нему будет… безопасно.

Но было и ещё кое-что, столь же напрягающее: «Я не знаю, как это контролировать». Слова, которые он повторил несколько раз. И если он действительно это не контролирует, то, боюсь, у нас проблемы.

Большие проблемы.

*

Которые начались уже через два часа примерно.

Безжалостно опоздав на работу, я вначале слёзно умоляла Машу меня простить, ссылаясь на то, что опять всю ночь рисовала. Мои картины ей нравились, мы даже договорились, что я исключительно благодаря нашей дружбе подарю ей одну… теперь придётся дарить две, а то и три, зато меня простили, угостили шоколадной конфеткой и отправили на рабочее место.

И вот работаю я себе, работаю, и краем глаза замечаю, как Варя берёт кружку и выходит из кабинета — она жуткий чаеглот, за день кружек пятнадцать выпивает точно.

Это случилось именно в этот момент.

Дверь за моей коллегой только-только щёлкнула, закрываясь, как тут же кабинет затопило ослепительно ярким светом.

Я зажмурилась, искренне надеясь, что никто, ни одна живая душа этого не увидит. Проваливалась в активировавшийся портал с удивительно быстро растущим желанием убивать. И я даже знаю, кого, как и сколько раз!

Глаза перестало резать светом даже сквозь сомкнутые веки, под ногами появилась твёрдая земля, на которую я едва не рухнула, но устояла, придержавшись за холодную сырую стеночку, однако глаза открыла лишь только после того, как где-то совсем рядом раздался удар! И полный боли стон следом за ним!

Распахнула глаза в тот же миг, с искренним изумлением оглядела явно пыточную в каком-то подвале, где на каменных сырых камнях местами проступала плесень, а на полу валялась грязь и лужи, а ещё у стены висел вздёрнутый на цепях, плохо сохранившийся, но хорошо избитый мужчина. На теле не одежда — изодранные кровавые лоскуты, само тело частично превратилось в тот же кровавый фарш, на лице ни одного здорового участка.

И рядом с тем, кто оставался в вертикальном положении только благодаря прочно впившимся в запястья цепям, возвышались отвратительно одетые мужчины с испачканными кровью белыми рубашками с закатанными рукавами.

Оба шокировано глянули на меня, после чего один опустил занесённую для удара руку, а второй крикнул куда-то в сторону что-то совершенно мне непонятное.