Собрание сочинений - Влас Михайлович Дорошевич
Шрифт:
Интервал:
— Вы так раздражены сегодня, что я даже не возобновляю вопроса, с которым обратился к вам вначале: скажите, теперь, когда вы после отдыха съезжаетесь и начинаете свой канцелярский год, чего нам ждать от вас?
— Послушайте, после всего, что я вам сказал, вам нужен ещё ответ?
— Благодарю вас, не трудитесь.
Фонтан
В первый раз в Петербург попал. Город величественный. Памятников много. Только мокрый. Словно весь его помоями облили.
Но величественно. Вышел на Невский, растерялся. Кругом всё люди, люди, — и глаза у всех такие, словно смотрят:
— А хорошее у этого подлеца пальто. Вот бы!..
Другой даже как будто сквозь пальто жилетку видит!
Впечатление такое, словно вот-вот тебя сейчас схватят, затащат куда-нибудь, разденут.
Вернулся домой, рассказал коридорному. Смеётся:
— Это, — говорит, — сударь, с непривычки. Весьма многим, — говорит, — которые приехавшие, спервоначала так думается. У нас в 33-м номере, помещик стоял, — так тот раз даже самого себя в полицию с перепугу отправил. Подошёл к околоточному, не весть на себя что нагородил. «Арестуйте!» Для безопасности. Уж очень один встречный господин пристально на его пальто воззрился. Но только вы не извольте опасаться. Это они так только, — взглядом. Поэтому у нас это довольно строго запрещено, и полиция охраняет.
Решил, однако, — буду ходить, держаться поближе к полиции. Бережёному-то лучше.
26-го августа.
И шельма же наш брат-провинциал. И выжига! Знал ведь, куда по своему делу пойти! Прямо к Мильбрету. И никто меня не учил, ей Богу. Так по наитию какому-то.
Прямо в сосредоточие попал.
Вхожу по лестнице, — перегоняет молодой человек, недурной наружности, в партикулярном платье, на лице этакое рассуждение.
— Министерство внутренних дел, — говорит, — не приходило?
— Никак нет! — швейцар говорит. — Министерство внутренних дел раньше пяти часов не собирается.
— А юстиция?
— Юстиция есть. Сейчас юстиции семь бифштексов пронесли.
— Земледелие?
— Министерство земледелия в кабинете зелёный горошек кушает.
Величественно!
Вот Русью-то откуда правят. Здесь мне и основаться.
27-го августа.
Оказывается, не туда попал. Лакей мне всё объяснил, — дал ему трёшницу.
— Ежели, — говорит, — вам для дел, так вам к Доминику надо трафить. А у нас только справки. Потому у нас чиновник ест мелкоместный, который справляющийся.
Величественный город. Для справок особый ресторан держат!
28-го августа.
Был у Доминика.
Ну, и ресторан! Сказка! Ручки из настоящей меди. Блестят так, глазам больно. Вот бы наш трактирщик Влас, что держит трактир возле будки, посмотрел. Сдох бы!
И народ кругом, сразу видно, деловой. Шапки не снимает, — некогда. Ест — стоя, пьёт — стоя.
При мне одному предложили:
— Вы бы сели!
Даже обиделся:
— Что вы этим хотите сказать? «Сели». Самих бы вас не посадили!
Имел счастье познакомиться с одним господином.
Личность величественная. Богач, должно быть, дьявольский. За всё вперёд платит. Даст десять копеек, — сейчас ему рюмку водки нальют, даст пятачок, — ему пирожок на блюдечке. Он здесь прямо как свой. Все привычки его знают.
Спросит пирожок, а буфетчик сейчас:
— Пятачок позвольте!
Знают, что он вперёд платить любит.
Я так думаю, что он по юстиции. Потому у него что ни слово:
— Вот когда я был в суде!
Часто бывает, — за своим делом следит. Всех председателей знает. И, видимо, строг. Попробуй с ним заговорить о прокурорах.
— Это прокурор? Да это…
И такое слово скажет… Величественно. Я думаю он их скоро всех сменит.
Хотя у меня, — слава Богу, Бог миловал, — до суда никакого дела нет, но познакомиться с таким лицом никогда не лишнее.
Предложил ему осетрины. Не уклонился. И был так добр, что два «шнитта» выпил.
29-го августа.
Оказывается, что я с величественным господином маху дал.
Юрист-то он — юрист, но больше так… практик. Судился много.
— Два подлога. Три мошенничества. Четыре растленья. Шесть растрат. Двенадцать вовлечений в невыгодную сделку, да семь обещаний жениться.
А как величествен! Величественный город!
Но, впрочем, посоветоваться с таким опытным человеком никогда не лишнее.
Рассказал ему моё дело:
— Так и так… Происшествие… В усадьбе, около кладовки, керосинный запах, — не продохнёшь. Все огурцы провоняли. До чего: траву пробовал поджечь, — прямо, как лампа горит. Полагаю, залежи.
— Фонтан? — говорит. — Так вы это не в то учреждение. Доминик — это по вексельной части. Вот если бы вы, — говорит, — на вексельной бумаге что махнули, да под псевдонимом!
— Как так, — спрашиваю, — под псевдонимом?
— А так, — говорит, — некоторые скромные люди, не ищущие славы, векселя псевдонимом подписывают. Ну, тогда бы ваше дело у Доминика. А ежели, — говорит, — у вас фонтан, так вам в Кюба надо, У нас по этим делам — Кюба,
И взял десять рублей.
30-го августа.
Был у Кюба. Величественно. Швейцар в ливрее. Сразу видно, что присутственное место. Я ему сейчас трёшницу в руку.
— Какой стол у вас, — спрашиваю, — по нефтяным делам?
— А вот тут, — говорит, — полевей пожалуйте!
Обратился к столоначальнику, который моим столом заведовал. Маньчжур, но очень любезен и даже снисходителен.
— Будьте, — говорю, — так любезны, дайте мне, пожалуйста, если это вас не затруднит, осетрины и уж кстати если можно, то и ростбифа.
— Всё, — говорит, — возможно!
Так меня это слово ободрило!
— Позвольте, — говорю, — сказать вам уж откровенно: я больше не насчёт осетрины, а насчёт нефти. Нефтяные залежи. Устройте, как-нибудь. Директором будете!
— Гм! — говорит, — это, стало быть, насчёт компании.
— Вот, вот, — говорю, — насчёт компании.
— Так это вам, — говорит, — с полчаса обождать нужно. У нас оживление промышленности не раньше половины первого начинается.
— Как бы? — говорю.
— А вы, — говорит, — позвольте ваш носовой платочек, я керосином надушу, — не извольте беспокоиться, компания на запах соберётся. Такая реализация произойдёт!
И действительно.
Подушил. Сижу. Начали собираться и всё воздух нюхают, всё нюхают.
— Чёрт, — говорит, — знает, откуда это так пахнет. Даже аппетит разыгрывается.
Как вдруг входит господин. Величественный такой. Потянул носом, даже в лице переменился.
— Али, — кричит, — кто из Баку приехал?
— Из Баку, — столоначальник говорит, — никого.
— А почему в воздухе так пахнет?
— Это, — говорит, — вот от них дух идёт!
Величественный господин прямо ко мне. Глаза горят. Даже «здравствуйте» не сказал.
— Почему запах?
— Залежи, — говорю, — нефтяные у меня…
— Где? — спрашивает, а у самого голос так и дрожит, так и дрожит. — В Баку? Где?
— Зачем, — говорю, — в Баку. В Рязанской губернии. У меня в усадьбе… Кладовка… огурцы… трава… лампа… в конце июля обнаружилось…
Разъяснил, как следует, — как вскочит:
— Дурак! — кричит. — Подлец! — кричит. — Разбойник! Негодяй! Невежа! Изменник!
— Позвольте, — говорю, — не имею чести
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!