Заветы - Маргарет Этвуд

Но завтра будет новый день.

Протокол свидетельских показаний 369Б

53

В Галаад я проникла. Думала, много знаю про него, но проживать – другое дело, а в Галааде – совсем другое. Галаад был скользкий, как по льду ступать: я то и дело спотыкалась. Ничего не умела прочесть по лицам, сплошь и рядом не угадывала, что мне говорят. Слышала слова, сами эти слова понимала, но извлечь из них смысл не могла.

На первом собрании, после того как мы все постояли на коленях, попели и Тетка Беатрис отвела меня к скамье и усадила, я оглядела целую часовню женщин. Все пялились на меня и улыбались, дружелюбно и алчно, как в хоррорах, где вот прямо знаешь, что все деревенские окажутся вампирами.

Потом было всенощное бдение новых Жемчужин: нам полагалось стоять на коленях и предаваться молчаливому созерцанию. Меня никто не предупредил: какие тут правила-то? Если хочешь в туалет, надо поднять руку? Ответ – да, если вам интересно. После многих часов такого развлечения – ноги у меня совсем свело – одна новая Жемчужина, из Мексики, кажется, истерически зарыдала, а потом заорала. Две Тетки подняли ее и быстренько вывели. Я потом слыхала, что ее сделали Служанкой, – хорошо, короче, что я не раскрыла рта.

Назавтра нам выдали эти уродские бурые тряпки, я и очухаться не успела, а нас уже погнали на стадион и рассадили рядами. Никто не говорил, какой в Галааде бывает спорт, – я думала, никакого, – но оказалось, там не спорт. Там Причастика. Про это нам рассказывали еще в школе, но в детали не вдавались – не хотели, наверное, нас травмировать. Теперь до меня дошло почему.

Была двойная казнь: двух мужчин в буквальном смысле слова разорвала на части толпа обезумевших женщин. Они кричали, и пинались, и кусались, и кровь была повсюду, особенно на Служанках: они были в крови с головы до ног. Они еще показали потом куски – в руках остались клоки волос, какой-то, кажется, палец, – и тогда все остальные завопили и захлопали.

Это было омерзительно; это было страшно до смерти. Это обогатило мои представления о Служанках. Может, и моя мать была такая, думала я: озверевшая.

Протокол свидетельских показаний 369А

54

По просьбе Тетки Лидии мы с Беккой обучали новую Жемчужину Агату изо всех сил, но это было все равно что с пустым местом разговаривать. Агата не умела терпеливо сидеть, выпрямив спину и сложив руки на коленях, – она крутилась, ерзала, шаркала ногами.

– Женщины сидят вот так, – говорила Бекка и ей показывала.

– Понятно, Тетка Иммортель, – отвечала Агата и делала вид, что старается. Но ее стараний не хватало надолго – вскоре она опять сутулилась и оттопыривала коленку, забросив ногу на ногу.

На первой ее вечерней трапезе в Ардуа-холле мы посадили ее между собой, ради ее же безопасности, потому что она совсем не слушала. И все равно вела она себя очень неблагоразумно. Кормили нас хлебом, супом неопределенной природы – по понедельникам часто смешивали остатки и добавляли лук – и салатом из чины и белой репы.

– Суп, – сказала Агата. – В нем как будто плесень с посуды смывали. Я это есть не буду.

– Тш-ш-ш… Возблагодари Господа за то, что тебе даровано, – шепнула я ей. – Суп наверняка питательный.

На десерт подали тапиоку – опять.

– Я не могу. – И Агата с лязгом уронила ложку. – Рыбьи глаза в клею.

– Не доесть – это неуважение, – сказала Бекка. – Если не постишься.

– Можешь доесть мое, – сказала Агата.

– На тебя люди смотрят, – сказала я.

Когда она только приехала, волосы у нее были зеленоватые – такое членовредительство, похоже, распространено в Канаде, – но за пределами нашей квартиры она покрывала голову, так что никто особо не замечал. Потом она принялась дергать волосы на затылке. Сказала, что это помогает ей думать.

– У тебя так лысина будет, – сказала ей Бекка.

Нас в Добрачной Подготовительной Школе «Жемчуга» учили, что, если часто выдергивать волосы, они больше не отрастут. С бровями и ресницами то же самое.

– Я знаю, – сказала Агата. – Но волос же все равно никто не видит. – И она доверительно нам улыбнулась: – Я когда-нибудь обрею голову.

– Ты что! Волосы женщины – это ее честь, – сказала Бекка. – Они тебе даны вместо покрывала. Это из Первого Послания к Коринфянам[69].

– А больше никакой чести? Только волосы? – спросила Агата.

У нее вышло резко, но, по-моему, она не хотела грубить.

– Почему ты хочешь так себя опозорить? Обрить голову? – как можно мягче спросила я.

Для женщины отсутствие волос – знак позора: порой, если муж жаловался, Тетки отрезали волосы непослушной или бранчливой Эконожене, а потом заковывали ее в колодки и выставляли на всеобщее обозрение.

– Хочу узнать, каково быть лысой, – ответила Агата. – У меня это в списке отброшенных копыт.

– Ты все-таки следи, что людям говоришь, – сказала я. – Мы с Беккой… с Теткой Иммортель снисходительные, мы понимаем, что ты недавно приехала из страны разврата, мы стараемся тебе помочь. Но другие Тетки, особенно старшие, как вот Тетка Видала, – они вечно ищут, к чему придраться.

– Ага, тут ты права, – сказала Агата. – То есть понятно, Тетка Виктория.

– Что такое список отброшенных копыт? – спросила Бекка.

– То, что я хочу успеть сделать в жизни.

– А почему так называется?

– Потому что «отбросить копыта», – сказала Агата. – Просто выражение такое. – А потом, посмотрев в наши озадаченные лица, продолжала: – Я думаю, это про то, как раньше вешали. Человеку надевали петлю, сажали его на лошадь, потом стреляли в воздух, лошадь пугалась и из-под него убегала. Но я не уверена.

– У нас в Галааде вешают не так, – сказала Бекка.

Протокол свидетельских показаний 369Б

55

Я мигом просекла, что две молодые Тетки в квартире «В» меня не одобряют, но больше у меня знакомых не было, потому что, кроме этих двух, со мной никто не разговаривал. Тетка Беатрис была добрая, пока обращала меня в Торонто, но, раз мы уже здесь, я ее больше не интересовала. При встречах она рассеянно мне улыбалась, но и только.

Если я задумывалась, мне становилось страшно, но я старалась не позволять страху мной завладеть. И мне было ужасно одиноко. Здесь у меня друзей не было, а с теми, кто там, не свяжешься. Ада и Элайджа далеко. Спросить совета не у кого; я была одна, и учебника мне никто не выдал. Я ужасно скучала по Гарту. Грезила обо всем, что мы делали вместе: спали на кладбище, попрошайничали на улице. Я даже по фастфуду скучала. Вернусь ли я и если вернусь, что тогда? У Гарта, наверное, есть девушка. А как иначе-то? Я его никогда не спрашивала, потому что не хотела знать ответ.