Объясняя религию. Природа религиозного мышления - Паскаль Буайе

В некоторых местностях отвращение и страх перед трупами требует отдать манипуляции с ними на откуп специалистам, которые должны окунуться в заразу и впитать ее. В старинном королевстве Непал после смерти короля во дворец приглашали священника, чтобы тот спал в королевской постели, курил королевские сигареты и пользовался королевским имуществом. Он мог распоряжаться двором, заказывать любые яства, и его приказы исполнялись безоговорочно, однако всю пищу королевские повара сдабривали пастой, сделанной из костей черепа усопшего короля. Смысл этого действа в том, что священник воплощает мертвеца (в самом что ни на есть буквальном понимании) и впитывает в себя всю заразу. Только брахман из высшей касты считался достаточно чистым, чтобы вобрать в себя столько грязи. После такого вот причудливого приобщения к королевскому бренному телу брахмана поспешно изгоняли из страны, доставив под конвоем к границе и зачастую избив, видимо с целью исключить даже мысль о том, чтобы задержаться или вернуться.[104]

Заразой, исходящей от мертвецов, объясняется также, почему во многих регионах мира рытье могил и манипуляции с мертвым телом поручены особой, ритуально избегаемой и обычно презираемой касте. Такая картина характерна, например, для Западной Африки, где занимающиеся подобным делом считаются нечистыми, могут вступать в брак только внутри своей касты и должны избегать контакта с остальными. Эти же люди куют металл и лепят горшки (оба занятия тоже считаются недостойными), однако нечистыми и опасными их делает именно контакт с трупами. В Центральной Африке, где кузнецы похоронами не занимались, кузнечное ремесло считалось почетным. Есть свидетельства о существовании подобных представлений и в Средиземноморье. В частности, Артемидор Далдианский писал, что видеть себя во сне дубильщиком – дурной знак, поскольку дубильщики занимаются и погребениями. Во многих районах мира занимающиеся погребением живут обособленной общиной за городскими стенами, чтобы не заражать остальных.

Все эти представления, даже очень расплывчатые, кажутся людям оправданными, поскольку у них имеется интуитивная установка, что разлагающийся труп необходимо обходить стороной. Понятие о загрязнении – это прямое выражение интуитивных умозаключений, производимых системой защиты от заражения, которую мы рассматривали в одной из предыдущих глав. Система эта завязана в основном на страх контакта с невидимыми заражающими веществами. Она подчиняется особым принципам, не характерным для других систем сознания. Эти принципы гласят, что источник опасности существует, даже если не распознан; что зараза передается при любом контакте с источником и «доза» не имеет значения. Именно эти установки и руководят отношением человека к трупам и всему, что с ними связано. Занимающиеся погребением нечисты и отвратительны, потому что имеют дело с трупами. Неважно, что никто не представляет себе толком, чем именно заразен труп. Точно так же неважно, касаются трупа занимающиеся погребением, вдыхают его испарения или контактируют с ним как-то еще. Интенсивность и частота контакта тоже не имеют значения. Большинство людей сочтет эти установки само собой разумеющимися – предположительно, вследствие того, что контакт с телом автоматически воспринимается как контакт с очевидным источником патогенов.

Поэтому было бы ошибочно усматривать излишний символизм или магическое мышление в этой почти универсальной тенденции к избеганию трупов. Система сознания, отвечающая за защиту от заражения, активируется не метафизической заразой, исходящей от мертвого тела, а самой непосредственной – источником опасных патогенов. Символическую и мистическую окраску избеганию придают озвучиваемые, эксплицитные объяснения («дурной дух», «нечистота»), которыми люди обосновывают отправные интуитивные умозаключения. Объяснения выглядят невнятными, что неудивительно, поскольку эксплицитная база, которую мы подводим под четкие интуитивные умозаключения, выданные «кухней» сознания, очень часто оказывается зыбкой. В силу особенностей эволюционного развития человек может прекрасно распознавать бесспорные источники заражения, но смутно представлять себе, почему он их избегает.

Возможно, именно активация системы защиты от заражения объясняет, почему во всем мире наблюдается особое отношение к мертвому телу, почему современная человеческая культура издревле предписывает совершать особые манипуляции с трупами и почему вокруг них создается атмосфера напряженности и явной, хотя и неопределенной, опасности. Однако это еще не все причины. Сложные обряды проводятся не со всеми источниками биологического заражения. Вторая, не менее важная составляющая человеческой эмоциональной реакции заключается в том, что мертвое тело – это не просто масса заражающих веществ, но и живое существо, которое уже перестало быть живым, сородич и зачастую человек, которого мы знали.

Связь между представлениями о смерти и о сверхъестественном часто воспринимается как вопрос метафизический, касающийся того, как человек рассматривает свое существование в целом. Однако понятия о смерти основаны в том числе и на представлениях о биологических процессах. Хороший способ оценить наше интуитивное понимание таких процессов – посмотреть, как они формируются у детей. Раньше психологи считали, что смерть дети не понимают в принципе. И действительно, вопросы вроде «Что такое умереть?» или «Куда деваются умершие?» ставят большинство детей в тупик. Эта реакция дала повод Жану Пиаже и другим психологам, занимавшимися вопросами развития, заключить, что вся эта область детскому мышлению неподвластна.

Однако вывод этот совершенно несправедлив, и причин тому несколько. Во-первых, с помощью прямых вопросов изучать когнитивную систему бесполезно. У детей могут иметься интуитивные представления о смерти, которые они просто не способны сформулировать. Во-вторых, на многие вопросы, которые Пиаже и его коллеги задавали детям, не дал бы обстоятельного и внятного ответа и взрослый. Даже если у вас имеется четкий теологический ответ, вопрос «Куда деваются умершие?» и вправду труден. Кроме того, у этих тестов обнаружилась еще одна загвоздка. Психологов интересовало, есть ли у детей понятие о смерти как о биологическом явлении, но вопросы они задавали о людях. Тогда как в детских представлениях о живых существах очень часто присутствует строгое различие между людьми и другими животными. В каких-то случаях психологи пытались упростить вопросы или придать им более естественное звучание, прося детей подумать об умерших, которых они знали, что на самом деле только осложняет картину по причинам, которые мы рассмотрим ниже. Иными словами, результаты получились правдоподобные, но метод явно хромает.

В действительности дети производят гораздо более точные интуитивные умозаключения при косвенном тестировании: например, если попросить спрогнозировать исход определенной последовательности событий или определить, какой из персонажей рассказа (часть которых погибла) еще может двигаться, будет продолжать расти, способен говорить и т. д. «Умирание» – сложное понятие, сочетающее в себе завершение таких биологических процессов, как рост, с невозможностью одушевленного движения, отсутствием восприятия и целенаправленного поведения. Как мы знаем, эти аспекты обрабатываются разными системами сознания, поэтому, чтобы понять, что особенного в трупах, возможно, понадобится обратиться к разным типам умозаключений.