Месс-менд. Части I и II. - Мариэтта Сергеевна Шагинян

Пройдя шагов сто, они снова запнулись о колею. На этот раз Тингсмастер вынул лупу и пристально изучил обе стены с правой и с левой стороны. Но все его поиски оказались тщетными: в стенах не было ни щелей, ни скважин, ничего похожего на скрытые двери в депо или гараж.

— Куда девается вагон, черт побери? — спросил он себя. — Сэр, пока вы сидели у своей лазейки, вы не заметили проходивших тут поездов или вагонов?

— Ни звука, ни шороха, ни шелеста! — воскликнул Лепсиус. — Лай вашей собаки был первой живой вестью.

— Странно, — пробормотал Тингсмастер.

Еще два часа, и у них подкосились ноги. Забравшись в нишу, Мик и Лепсиус мирно заснули, в то время как верная Бьюти караулила их, бегая взад и вперед по туннелю.

Проснувшись, Тингсмастер мгновенно вскочил с места.

— Бегом! — скомандовал он доктору, и толстяк без малейшей досады засеменил за гигантом вдоль бесконечного коридора.

Колея прекратилась опять. На этот раз Мик заметил в стенах странные отзвуки, показывавшие пустоту. Но он не долго интересовался этим.

— Мы опускаемся, взгляните-ка! — шепнул он, показывая на туннель. И действительно, дорога круто спускалась вниз. Со стены начала сочиться вода. Отверстие туннеля становилось все уже и уже, до тех пор, покуда не превратилось в цилиндрическую дыру. Бьюти, как ни в чем не бывало, взмахнула хвостом и проползла вперед. Тингсмастер стал осторожно ползти вслед за нею, а за ним, тяжело отдуваясь, втиснулся в дыру и Лепсиус.

Здесь было трудно дышать. Металлические стены цилиндра казались сильно нагретыми. До них доносились какие-то странные ритмические звуки. Вдруг собака схватила зубами металлическое кольцо, с силой потянула его к себе, и в ту же минуту она, Тингсмастер и Лепсиус с быстротой пушечного ядра были выброшены из своего цилиндра куда-то вниз, а отверстие сейчас же захлопнулось за ними со скользящим звуком.

При падении их друг на друга раздался страдальческий стон. Тингсмастер ощупал доктора Лепсиуса, Лепсиус ощупал Тингсмастера, оба ощупали собаку, — целехоньки!

— Кто простонал? — в один голос спросили они друг друга.

— Я! — ответил кто-то в углу до жуткости знакомым голосом.

Это не был ни Лепсиус, ни Тингсмастер. Это не была и Бьюти.

В ту же секунду Тингсмастер засветил фонарь, уронил его вниз и с криком кинулся в угол:

— Биск! Дружище!

— Мик! Менд-месс!

Прошло полчаса, прежде чем оба друга пришли в себя и смогли, наконец, пуститься в расспросы. Тем временем Лепсиус обозрел пространство при помощи оброненного Миком фонаря и, найдя большую кадку с сухарями, принялся безмятежно за подкрепление.

— Мы на «Торпеде», — шепотом заговорил Биск, — у меня переломлены обе ноги и рука, но, по счастью, уже срастаются. Ты выловил из бутылки мое донесение?

— Нет, я получил девять голубей сразу, — ответил Мик, — и понял, что с тобой случилось несчастье.

Биск вкратце рассказал ему обо всем, что нам уже известно из его дневника. А потом докончил свой рассказ:

— В ту минуту, дружище, я думал, что часы мои сочтены. Я схватился за отверстие, выбросил бутылку в воду, как вдруг оно втянуло меня, будто в воронку, закрутило по зубьям и переломало порядком костей. Не будь я Биск, шотландец, оно, должно быть, сделало бы из меня котлету. Да, только каким-то чудом я зацепился за стержень и был сброшен в этот угол с переломанными ногами. Дня три я истекал кровью. Здесь никогда не бывает света. Раза два тут хлопали тайники, и мимо прошмыгивал кто-то, по счастью, меня не заметивший. Один раз из тайника выскочила собака. Она зализала мне раны, высосала мне язвы, нашла сухари и воду, притащила их ко мне, сухари — в зубах, а воду — на языке. Не будь так темно, я мог бы ее разглядеть. Честное слово, мне показалось, что это Бьюти. Я оторвал лоскут от рубахи, написал в темноте своей кровью:

«БИСК. ТОРПЕДА»

и навязал ей лоскут на лапу. С того дня и началась моя поправка, Мик! Потом как-то, когда качка прекратилась и я понял, что мы остановились, с воронкой стало что-то приключаться, она задвигалась, завертелась, собака кинулась к ней и исчезла в дыре. Да, Мик, я прозакладываю голову, что это была мертвая собака капитана, завывавшая весь наш рейс внизу под палубой.

— Это была Бьюти, дружище! — весело воскликнул Мик. — Она-то и доставила нам твой лоскут. А теперь мы с тобой поохотимся на Чиче!

— Какой там Чиче, — тихо произнес Биск, и голос его дрогнул, — помяни мое слово, Мик, главный преступник не кто иной, как рыжий капитан Грегуар!

— Ну, извините! — спокойно процедил Лепсиус, с торчащим изо рта сухарем. — Я слышал все ваши речи, друзья мои. Я скомбинировал факты. Пари на сто против одного, что главный преступник — профессор Хизертон!

Не успели еще прозвучать эти слова, как собака судорожно взвизгнула. Под ними начались ритмические содрогания, весь их тайник пришел в мерное движение.

— «Торпеда» тронулась! Мы опять поплыли! — горестно воскликнул Биск.

И в то время как эти трое вместе с собакой пустились в далекое путешествие, не подозревая куда, — наверху, в одной из кают «Торпеды» ехал в Кронштадт молчаливый и важный прокурор штата Иллинойс — мистер Туск, оставив спасенного им Друка на попечение счастливой матери.

Глава пятьдесят четвертая

К прибытию часов

Сознание медленно, медленно возвращалось к Рокфеллеру. Сперва он вздохнул, потом потянулся, потом раскрыл глаза.

Он лежал у себя в комнате, на ковре, рядом с женщиной, спасенной им от пытки. Ни он, ни она не были связаны. В окна лился горячий солнечный свет. Что это значит?

Он приподнялся, чувствуя страшную слабость. Но нет, сидеть он не мог и опять повалился на ковер, уткнувшись головой в ее плечо. Женщина шевельнулась и раскрыла глаза.

— Постарайтесь встать, — шепнул Рокфеллер, — я ничего не понимаю. Я так слаб, что не могу приподняться.

Вивиан оперлась на ковер рукой, но рука ее дрожала как былинка, и все ее усилия хотя бы поднять голову оказались тщетными.

— Я не могу, — шепнула она едва слышно, — у меня ничего не болит, но я не могу вынести своей тяжести.

— Как вас зовут? — спросил Рокфеллер после минутного