Большая книга ужасов 71 - Елена Усачева

– Хорошо, – щелкнул пальцами Глеб. – Тогда я пойду еще погуляю. Замечательные места!

«Еще какие замечательные…» – мысленно поддакнула брату Светик. Она уже почти освободила деревянную крышку, представила, что сейчас найдет…

Глеб уходил. Он шел по тропе в лес, а перед глазами у него стояла жуткая картина – сестра коленями на мокром песке перебирает гнилые кусочки досок и что-то довольно бормочет. Он щелкнул в кармане найденной утром заколкой. Да, жизнь на острове становилась все веселее и веселее!

Брат уходил вдоль пляжа к далекой сторожке. Светик следила за ним по кустам. Как он идет, чуть ссутулившись, сунув руки в карманы, подпинывает подворачивающиеся под ноги камешки и ветки. Ладожская волна бросает ему на мыски сапог белую пену. Над головой кричит не отстающая от него чайка. Там, за сторожкой, начинаются катакомбы. Когда-то финны тут отлично расположились…

Светик остановилась. Таким шагом Глеб может пройти через весь остров. Не будет она за ним следить.

Вернулась к своим находкам. Заметила, как в песке скользнул черный росчерк змеи. В выкопанной ямке проглядывались доски. Это, наверное, был ящик. Грубо сколоченный ящик. Делали его наспех. Бросали в него все, что под руку подвернется.

А ведь дядя Лёка рассказывал, что змеи любят золото, что лежат они на месте кладов. Значит, точно – золото в ящике.

Светик постояла над раскопом. Работать дальше? Расширять яму? Достанет, куда денет? Отнесет в палатку? А ночью тут опять появится Глеб – и все ее поиски коту под хвост?

Светик шевельнула ногой, сбрасывая на доски песок.

Ладно, место она запомнила. Если что – змеи подскажут. Теперь надо проверить куст бузины.

Притопнула ногами, смахивая с брюк песок. Ухмыльнулась – вот ведь место какое, располагает к топанью и подпрыгиванию.

Дождя все не было. Ветер гнал по небу рваные тучи. Они грязной комковатой ватой проносились над головой, советуя не расслабляться – вопрос с дождем еще не закрыт.

Светик вынула из палатки свои вещи, прихватила Анкины и Костины сапоги, куртку и свитер. Убрала все вокруг палаток, тщательно их закрыла и пошла к дороге.

– Мы остаемся? – спросил Костик, как только увидел Светика с вещами. Мелкий сидел за столом. Перед ним была только что открытая плитка шоколада.

А девочка – ничего, хорошо работает. Интересно, она шоколадки так таскает или чем-то в магазине расплачивается? Надо будет спросить при встрече.

– Да, до выходных.

Костик накрыл ладонью зашуршавшую фольгой плитку.

– Я тоже согласен остаться, – произнес он, и при этом зубы его как-то странно клацнули. Словно от сладкого слиплись, и пришлось с силой раскрывать рот.

– О! Светик! – нарисовалась в дверях комнаты Анка. Она была чудовищно лохмата, лицо хранило следы сна, а глаза уже вовсю сияли восторгом. – В каком месте я была! Это что-то потрясающее! Представляешь? Ночь… Темно… Маяк – черная громадина на фоне неба. – Она развела руки, растопырила пальцы, рот ее округлился от восторга. – А вокруг – как графический рисунок – остатки каменных финских домов. Можно ходить и угадывать, где что было – где прихожая, где комнаты, где сарай. Вот было бы здорово забраться наверх! Наверное, оттуда все-все видно, весь остров.

Анка подхватила свой фотик, стала крутить колесико, тыкать пальцем в экран, рассказывая, как она сама по себе решила ночью отправиться на маяк. Как не стала никого будить. Как шла – и дорога была хорошо видна. Как легко все нашла. Как гуляла кругом. Как встретила девочку, и та рассказывала ей о маяке.

– И знак! Знак видела?

Светик качнула головой. Видела она этот знак на фотографии. Что-то невнятное.

Костик шуршал фольгой. Анка щелкала кнопками, рукавом протирала запотевающий экран.

– Нет, ты представляешь, дождь такой шел… И все равно свет такой потрясающий!

Светик не узнавала подругу. Перед ней сидел кто-то незнакомый, с заострившимся лицом, с сумасшедшим взглядом, как робот щелкал кнопками, а во взгляде… во взгляде было нечто…

Страх, знакомый противный страх, стукнул каблучками по голове, сдавил влажной ладонью горло, дунул колючками по груди. Пришлось продышаться, чтобы прогнать его. Но он все равно уселся на плечи, сильно надавив на них.

– Аня, – позвала негромко.

– Сейчас, – мотнула лохматой головой Анка. – Сейчас покажу. Если найду.

Из-под спутанных волос показался кто-то совсем дикий – темный дикий взгляд, обнаженные в оскале зубы.

– Отстань от сестры, – грубо потребовал Костик.

И был это не мелкий капризный пацан, постоянно что-то канючащий и требующий. Это был маленький хищник. В кулачке хрустнула обертка шоколадки.

– Отойди! – требовал незнакомец.

И Анка при этом улыбалась. Вот этой своей жуткой улыбкой. Совала под нос фотоаппарат, где на экране виднелся знак, который она уже видела – овал с трезубцем внутри. И виделось, что сделай сейчас Светик что-то не так, Анка треснет ее этим фотоаппаратом. И вот эта улыбочка не сойдет у нее с лица.

Дыхание от ужаса перехватило. Надо было бежать. Искать Глеба и хоть пешком, хоть вплавь выбираться с острова.

Брат с сестрой придвинулись. Кулаки у Костика побелели. От Анки осталась только эта мрачная улыбка. Вдохнуть все не получалось. Светик начала задыхаться.

Хлопнула дверь. Действительность дрогнула, рассыпаясь. Светик закашлялась.

Дядя Лёка закрыл за собой дверь, тяжело опустился на лавку, принялся стаскивать сапоги.

– Ага! Пришла, гулена!

Костик скучающе изучал фантик от шоколадки. Анка хмурилась, терла экран.

– Чего-то ничего нет, – вздохнула она и грустно ссутулилась.

Светик посмотрела в окно. О чем-то она думала перед этим? Перед чем, кстати? Что ее отвлекло? Забыла уже. Забывчивая она тут стала.

За окном – куст. Узкие листья. Ветки от дождя поникли. Виднеются зреющие гроздья ягод. На фоне смородины и крыжовника куст бузины казался лохматым монстром. Значит, около него клад. А с какой стороны? Вокруг куста поднималась высокая трава. Если пойти туда с лопатой…

– А брат твой где? – ворчливо поинтересовался дядя Лёка. – Зачем в книжках моих копался? Я смотрю, на трюмо все переложено!

– Что-нибудь пропало?

Зачем Глебу ковыряться в чужих вещах? В жизни он так не поступал.

– Пропало?

Дядя Лёка поспешно пересек кухню, застыл на пороге, глядя на трюмо.

– Нет, – вдруг жизнерадостно улыбнулся он. – Ничего не пропало. Просто заметил. Где он?

– По пляжу бродит, – пробормотала Светик, глядя на тяжелые, перепачканные землей сапоги хозяина. Где это он в них ходил, что столько грязи притащил? Она тоже весь день на улице провела, но ее сапоги вылизаны дождями и водой с травы. А он словно траншею копал. Или клад?